Александр Шеллер-Михайлов - Стихотворения

Но всё же ряд великих истин
Ты уловил назло судьбе,
И угол твой стал ненавистен,
Как место лобное, тебе.

На самовольное изгнанье,
Дитя, решился ты тогда,
Чтоб воевать за право знанья,
За право вольного труда.

Какие дни, какие годы
Среди обид и нищеты,
Герой бестрепетный свободы,
За право знанья прожил ты!

Но бой окончился победой,
Теперь ты опытом богат,
Иди же в путь и проповедуй —
Купил ты это право, брат.

Пускай в тебя летят каменья,
Но не врагам того смутить,

Кто мог оков тяжелых звенья
Рукою скованной разбить.

Я не из тех, кто по дороге ровной
Спешит дойти к уютному гнезду,
Чтобы смотреть оттуда хладнокровно
На бедствия, гоненья и нужду.
Порывисто, в мучительной тревоге
Стараюсь я расчистить сорный путь,
И никогда от бурь среди дороги,
Не хочется мне в сторону свернуть.

Я не боюсь суровой непогоды, —
Мне песнь ее мятежная сродни:
В ней слышен гнев за старые невзгоды,
В ней слышен стон за сгубленные дни.
И грезится мне часто в те мгновенья,
Что за грозой настанет тишина
И после тьмы, тревоги и волненья
Еще милей покажется она.

Я не из тех, кто всё друзьям прощает,
Кто может жать к груди своей врагов,
Кто своего покоя не сменяет
На страстный гнев иль жгучую любовь.
Знакомы мне живых страстей порывы!
Я первый звал врагов своих на бой,
Я первый рвал все связи дружбы лживой
И никогда не дорожил собой.

Мне всё равно, придется ль мне расстаться,
Горя враждой, с последним из друзей,
Придется ль мне изгнанником скитаться
В чужом краю, среди чужих людей, —
Но всё ж себя не оскверню я ложью,
Из ближнего кумира не создам
И не склонюсь в мольбах к его подножью,
Подобно всем запуганным рабам.

Я не из тех, кому нужна опора,
Кто с детских лет ходил на помочах,
Кто без чужой поддержки гибнет скоро,
Кто должен гнуть чело свое во прах.
Я вышел в мир из темного подвала,
Оборванный, голодный, босиком,
И песнь одну мне нищета певала
Во тьме ночной, за каторжным трудом:

«Ты призван в мир работать и бороться!
Не уставай открыто биться с злом,
Покуда грудь от мук не разорвется,
Или, как раб, безмолвствуй под бичом».
И я пошел отважно в путь унылый,
И с той поры мне не страшна судьба:
Она грозит мне темною могилой,
Но я спасен от участи раба.

Вам блага земные с избытком даны,
Несет вам богатства житейское море,
Но радостей ваших порывы смешны
И вдвое смешней ваше горе.

На пажитях тучных, как стадо овец,
Пасетесь вы мирно до самого гроба, —
Далеки сомненья от сонных сердец,
Чужда им могучая злоба.

Гражданские распри терзают весь свет,
Проклятья и стоны доходят до неба, —
Вы сыты — вам дела до ужасов нет,
Не тронувших вашего хлеба.

Несутся рыданья сирот, матерей
Над трупами падших, но, к ним без участья,
Отпраздновать пир вы спешите скорей
Во славу животного счастья.

Но радостей вечных, к несчастию, нет,
И жизнь ваша тоже нелегкая шутка:
Порой назначают парадный обед,
У вас же — расстройство желудка.

Молчит угрюмо лес дремучий,
В долинах мрак ночной царит,
И только на скалистой круче
Один орел уже не спит.

Еще минута — и могучий,
Расправив крылья, он взлетит
Туда, на выси гор, за тучи,
Где луч зари уже горит.

Так из кромешной тьмы паденья
В годину бурь, в годину бед,
Почуяв близость возрожденья,

Завидев издали рассвет,
Навстречу жизни и движенью
Несется истинный поэт.

У сыновней колыбели
Мать в слезах молилась богу,
Чтобы сын к высокой цели
Избрал честную дорогу.

И явился ангел чистый
К ней с божественною вестью:
«Сын твой кончит путь тернистый
С незапятнанною честью.

Целомудрием суровым
10 Он, как древние пророки,
Купит право грозным словом
Ополчаться на пороки.

Загремят его глаголы
Над преступным грешным миром,
Над безумством произвола,
Над служением кумирам.

И, как все пророки в мире,
Будет всем родимым краем —
Трезвый гость на пьяном пире —
20 И гоним, и презираем.