Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Четвертый час ко мне один и тот же лезет вирус,
Но я крутой, стихи пишу, воткнув перо в папирус,
Чу! Колокол звенит, зовет меня к святой обедне,
Возьму и вирус погулять в моей большой деревне.

Отец Сысой, монах босой, в деревне нашей вырос,
Он Богу сын, все глюки знает, видит каждый вирус,
Мы выпьем с ним по чарочке церковного вина,
И вниз мы плюнем пару раз из форточки окна.

Вопрос не в том, босой Сысой или не босой,
Зато он любит девушек босых с огромною косой,
И вирусы он квасит в бочке старой и большой,
Они ему виагрой служат. В доброте душевной

Сысой поэтому живет всё время холостой,
Просясь к крестьянам, так, на месяц на постой,
И много деток в той деревне с белой головой,
И на лицо один портрет, как праведник Сысой.

Босому и в рясе легко и удобно,
Нужды нет возиться с обувкой, с бельём,
Все люди считают – отец преподобный,
А он уж готовый и с длинным ружьём.

Мы дети ноябрьской смуты,
За нами была только кровь,
В мозгах у нас были путы,
Лачуги – отцовский наш кров.

Страна за колючим забором
И в мире все наши враги,
Гармошки поют с перебором
И топают в такт сапоги.

Нас порознь колотит и слабый,
В отместку мы лупим своих,
Пропили российскую славу
И к миру совсем мы глухи.

Сейчас мы живем за границей,
Продукты, машины, шмутье
Летят к нам за деньги сторицей,
В сознанье живет бытие.

Но что-то у нас не в порядке,
Нас партия вновь повела
Детишек рожать без оглядки,
Пока есть деньжата, пока.

Как-то зимой
В подмосковные Горки
Ленин приехал
Душой отдохнуть,
Маслом намазать
Пшеничную корку,
Чай из стакана
Тихонько хлебнуть.
Только вот печка
От дров задымила,
Может быть, Троцкий
Чего начудил:
Крикнул в конфорку
Пламенный лозунг,
Маузер сбоку
И всех в коммунизм.
Печка не винтик,
Она здесь хозяйка,
Хочет – накормит,
Не хочет – прости,
Ешь всухомятку
Паек петроградский,
Есть вот вода,
Чтоб сухарь замочить.
Печки не чинит
Товарищ Урицкий,
Спец по тому,
Что где плохо лежит,
Ждет его парень
С наганом Каннегиссер,
Чтоб ему пулю
Меж глаз положить.
Вот она жизнь,
Где-то плещет волною,
В каждом ударе
Нам слышится мат,
Мы, словно звери,
С цепей посорвались,
Чтобы забыть,
Что родила нас мать.
Десять чекистов
Допрос ведут печке:
Кто ее сделал,
За что саботаж,
Ленин приехал,
Тепло лишь от свечки,
Печку приказано
Нам расстрелять.
Новость о том,
Что у Ленина печка
Сильно дымит
И не греет совсем,
Знает весь мир,
И французы, и немцы,
Дикий тунгус
И монголы с границ.
Если не будет
Давать тепла печка,
Сгинет Россия,
Замерзли вожди.
С кепкой в руке
Это вождь пролетарский,
Феликс Дзержинский
Статуей стоит.
Вот любопытство,
Содом и Гоморру
Смыло еще
До расстрелов в Крыму,
Будут ягоды
И будут цветочки,
Будут все помнить
Сибирь, Колыму.
Лед холмогорский
Поставят исправно,
Спрячут в стогах,
Повезут день за днем,
Чтоб как живой
Был наш лидер
Заморский,
Мы же одни
Как-нибудь
Проживем.
Будут все классы
Бороться в палатах,
Вместо царя
Они примут закон,
Будут помещики
Только с деньгами,
Титул не титул,
Работай горбом.
С нефти, алмазов
Мы все с барышами,
К выгоде нашей
Торговля идет.
Банки российские
Всех кредитуют,
В космос, в науку,
В домашний уют.
Не было войн
После ленинской печки,
Стали все братья,
Родная земля…
Чьи-то шаги
Донеслись в огороде,
Вот он, вражина,
Печник с похмела,
Пьяный в дымину
Мужик лет под сорок,
Плюнул под ноги,
Цигарку скрутил,
Дунул дымок он
Куда-то в конфорку
И молотком своим
Стену пробил.
Вытащил сажи
Он целых шесть ведер,
Дырку заделал
И глину растер,
Весело прыгал
Огонь на поленьях,
Весел был в печке
Огромный костер.
В нем запылали
Псалмы и молитвы,
Подвиги ратей
И слава Руси…
Только поник
Тот мужик непобритый,
Что-то у печки
Совсем загрустил.
Взял его за руку
В кожанке парень,
Вывел за дверь,
Давай, друг, домой!
И побежал
По деревне без шапки,
Холодно было
В тот вечер зимой.
Дома его
Уж почти и не ждали.
Ждали рассвет,
Чтобы тело забрать,
Видно, Василий,
От Бога все это,
Есть на тебе благодать.
Ленин чайку
С бутербродом откушал,
Взял он бумагу,
Чернила, перо,
Нам для учебы
Трактатик напишет,
Чтобы и к нам
Тоже счастье пришло.
Что же, печник,
Не напился
Ты в лоскут,
Иль в дребодан,
Или стал как стекло,
Может, была бы
История наша
Как у людей,
Чтоб из глаз
Не текло.