Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Лишь рассвет уничтожит все краски,
Будет видно, кто Черт, а кто Бог,
Дон Кихот или Гамлет, принц датский
И там рай или просто острог.

Мчится лава,
Рвутся кони,
Сто клинков огнем горят,
Свою участь
Враг не понял,
Он нас ждет,
Большой отряд.
Словно пуля из нагана,
Наш удар неукротим,
Утром ранним либо слава,
Либо всем конец один.
Я был в драке,
Отбивался,
На кого-то нападал,
Вдруг «отбой» звучит атаке,
Наш горнист его подал.
Полегло по половине,
Враг упорный, не ушел,
Офицер, на френче орден,
К командиру подошел.
Если хочешь, будем биться,
Правда будет лишь одна.
Мы возьмем своих убитых,
Не по-русски их бросать,
Хоть уходим на чужбину,
Но ведь есть отец и мать
У всех тех, кто здесь сражался,
И страна одна была.
Командир потупил очи,
Был железный большевик,
Уходите ближе к ночи,
Всех своих похоронив.
И своих мы здесь положим,
Чтоб проклятая война
Не ломала край наш отчий,
Чтоб не бегала шпана,
Сроду матери не знавши
И какой не зная род,
Ох, по миру стосковался
На Руси простой народ.
Все сготовили по чести,
Для убитых всем кресты,
На одном поверху крестик,
На другом звезда горит.
Два отряда за работой
Позабыли про войну,
Все без ружей, с топорами
И с лопатами вовсю
Будто праздник на деревне,
Словно строят вместе дом,
И салют давали вместе,
Смахнув слезы кулаком.
Вскинув шашку вертикально
Для приветствия в строю,
Разошлись все в путь свой дальний,
Кто совсем в чужом краю.
И картину всю испортил
Черноокий комиссар:
Думай, как о всем доложишь,
Я доклад свой написал.

Тасует колоду кремлевский крупье,
Все карты в колоде почти одной масти,
Такая игра уж была в Астане.
И вышло им полное счастье.

Когда регионы подстрижены в масть,
Хвосты расчесали, покрасили гривы,
Тогда бесконтрольная высшая власть
Заставит всех петь по единым мотивам.

И что им ни скажут – за все они «за»,
Отдать ли Курилы, продать ли леса,
На бедность народа закроют глаза
И сами подтянут себе пояса.

Все будет у нас как в огромной семье,
Племянники, братья, зятья, свояки,
И нам пропоет из кустов соловей
И с Бабкиной Надей ее мужики.

Единая масть управляет страной,
Всем карты дают василькового цвета,
Политика это «дурак» подкидной,
Шестерки на плечи – тебе эполеты.

Я люблю своих женщин красиво,
Кто-то плакал, и то не навзрыд,
И сейчас я, поэт неплаксивый,
Отдыхаю и всеми забыт.

Ох, не любят у нас джентльменов,
Если вежливый, значит – тюфяк,
Значит, нет в нем от люмпенов генов,
Да и сам он по виду хиляк.

Зарасту я трехдневной щетиной,
На кровать свою брошу матрац,
Познакомлюсь я с девушкой Зиной,
Рот разинет, и сразу ей в глаз.

Всем расскажет, что снова я мачо,
Если что-то не так – придушу,
И что матом ругаюсь я смачно,
Пьяным песню пою камышу.

Все равно я мечтаю о феях,
О прогулках в саду и балах,
О прекрасных в душе Дульцинеях,
О шампанском на наших столах.

Если скажет мне вдруг Дульцинея,
Что ей нужен мужик с топором,
Я отправлю в запас Гименея
И ее в дальний лес за бугром.

В любви осенней все неспешно,
На каждый день упавший лист,
И золото горами за бесценок,
Без денег, только наклонись.

В тиши заброшенных аллеек
Шуршали лишь двоих шаги,
Поблекла краска у скамеек
И белка кормится с руки.

Не зря дано нам «бабье лето»,
Чтобы сказать все о любви,
Если не можешь, как поэты,
То хоть красиво мне соври.

На земле я один марсианин,
С метеором сюда залетел,
Рядом в поле трудились крестьяне
И махала им лапою ель.

Я сказал им – вы пашете плохо,
Не родит подготовленный клин.
Это что тут за ахи и охи, —
Мне сказал тут парнишка один.

Ну, ты будто совсем марсианин,
Мы здесь сеем подряд сотню лет,
Агроном у нас местный сельчанин,
Здесь пахал еще дедушкин дед.

Не смотри ты на пьяные рожи,
Мы посеем здесь трезвую рожь,
Ты куда-то собрался, прохожий,
Так иди и ребяток не трожь.

Может, вымерли все мы на Марсе
От того, что все лезли везде,
Подорвались на старом фугасе,
Что нашли по весне в борозде.