Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

О том, что республик союз нерушимый
Распался потом на тринадцать режимов.

И каждый режим словно враг альма-матер,
Враждебность зависит от уровня платы.

Вернулись они в свою гущу веков,
Почувствовать прелесть своих языков.

Распаду союза безмерно все рады,
Особенно люди в украинской Раде.

Прибалты не любят славян, азиатов
И им не дают ни литов, ни латов.

И все азиаты не любят славян,
При встрече не хочешь, а будешь ты пьян.

И все азиаты не любят друг друга,
Тимур был один и чья же подруга

Начало дала азиатским народам,
Гулявшим уныло по пыльным дорогам.

Славяне глазами стреляют вокруг,
Им толстый бумажник товарищ и друг.

Так сдали посольство с системой прослушки,
За то получили баранки и сушки.

Хотели сотрудничать с дядями в НАТО,
Тут помнить историю дяденькам надо.

Позвали Америку к нам в кореша,
Отдача какая? А нет ни шиша.

Вот Дональд лежит, породистый перс,
И чем не корми его, смотрит все в лес.

Кто ходит спокойно в ночной тишине,
Парнишка простой с кирпичом на ремне.

У нас дипломаты все мирные люди,
А бить нужно в глаз и без всяких прелюдий.

Таких уважают в сегодняшнем мире,
Сегодня он штатский, а завтра в мундире.

Что скажет о нас США и Европа,
Пусть слушают нас, собравшись всем скопом.

Нас больше заботят проблемы России,
Об этом в ЕС уже все голосили.

Когда приходит день туманный,
На солнце падает вуаль
И не приходит друг желанный,
А я смотрю упрямо вдаль.

Вот ежик выскочил под ноги,
Донесся тихий скрип колес,
Летучий кто-то разогнал тревоги
И тронул прядь моих волос.

Не разминемся мы в тумане,
Я руки пред собою разведу,
И песню запою о милой Тане,
И прогоню коварную беду.

Я хочу описать свою жизнь
На листочке из детской тетрадки,
Нарисую я все виражи,
Что проехал на детской лошадке.

Мы готовились к бурям и схваткам,
Нас всегда окружали враги,
Нам винтовка была вечной свахой
И тачанка подружка в пути.

Мы всегда воевали с всем миром,
Каждый день мы воюем с собой,
Каждый бой завершается пиром,
А наутро с больной головой

Снова думаем, с кем бы сразиться,
Где остался трехглавый дракон,
Исчезают березки из ситца
И закон никому не закон.

Зима закончилась внезапно,
Проснулись утром – зелень, лето,
Нет хрипоты, одно сопрано
И мы у женщин видим это,
Что было скрыто под мехами
И береглось зеницей ока,
Что воспевали мы стихами
И что порой лежало плохо,
Но то, что с детства мы держали,
Губами нежно прикасаясь,
И руки наши не дрожали,
Нас совершенно не стесняя.

Что-то песни мои не поются,
И в гитаре моей грустный звук,
С голубою каёмочкой блюдце
Уронил со стола старый друг.

Где-то счастье моё потерялось,
Заблудилось в далёком пути,
Я начну свою песню сначала,
Подберу лишь по вкусу мотив.

Я пою для себя и негромко,
И сижу я в открытом окне,
Улыбнется краса-незнакомка
И еще подпоет песню мне.

Я ее завтра встречу у дома,
Предложу своё сердце и руку,
Я гусар и в моем эскадроне
Не обидят комэска супругу.

Офицерская жизнь не из лёгких,
Блеск погон и мелодия шпор
Привлекает вниманье красотки,
Но о дамах у нас разговор.

Им стихи мы свои посвящаем,
Под балконом поем серенады,
По утрам будим с кофе и чаем,
И в их честь загремят канонады.

Вот и песни мои вновь поются,
И в гитаре моей звонкий звук,
С голубою каёмочкой блюдце
Подарил мне вчера старый друг.

В море осеннем шторм,
Ветер свистит – соловей,
Держат штурвал ввосьмером,
Только спокоен Грэй.

Где-то разложен ковер,
Тот, что соткала Ассоль,
Вдаль устремлен его взор,
Руки сжимают буссоль.

Ветер шальной воет гимн,
В сторону рвется румб,
Светится солнца рубин
В складках небесных шуб.