Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

И была она рода царского,
И красива, как ангел небесный,
И не пара корнета гусарского,
Хоть и был человек я известный.

Я покинул свой полк Павлоградский
И уехал в деревню старинную,
Здесь устроил я личное царство:
Обвенчался с царицей – с Ариною.

Растянулись гитарные струны,
Позабыт нашей песни аккорд,
И на море осеннем буруны
Не устроят для нас хоровод.

Затаились все чувства под шубами
И замерзли цветы на щеках,
Дымом письма летают над трубами
И теряются где-то в снегах.

Вот и сердце готово для радости
И тебе подпевает весна,
Словно нет юбилея по старости
И вся площадь для пляски тесна.

Протяжный колокольный звон
Прервал волшебный детский сон,
И сразу я увидел шумный город,
Бежит спешащий по делам народ,
На площади у церкви шум и гомон,
Там кто-то в полотенца наряжён,
Зашли в церковный мрак и холод,
Остепенился и затих честной народ.
В огромных окнах разноцвет стекла,
В них солнце слепит и во все цвета:
Вот красное лицо, видно, кто-то пьян,
А, может, просто у лица изъян,
Вот желтое лицо и красная рука,
И бьет в глаза у шляпы позолота,
У старика с огромной бородой,
Со всех картин, висящих надо мной.
Заминка в церемонии, и главная рука
Указывает на рюмку в центре храма.
И дева молодая, сняв фату, пошла туда,
Встала у купели, святая чистота,
А главный чародей в одежде золотой
Помазал лоб, чело полил святой водой,
И Мужа с Девой вел с собой за аналой,
И каждый гордо шел в короне золотой.
Затем они, веселые, ушли со всей толпой,
А старец с бородой уже пришел за мной:
Иди, сынок, сюда для таинства крещенья,
Что силу даст тебе для своего спасения.
Сказал и в руки взял и в воду с головой,
И был я, правда, мал, но парень не простой,
Своею пятерней схватил за бороду попа,
Намокла борода, вокруг была вода.
Смеялись все, а я орал, обида от обмана,
Елеем поп меня помазал и спала пелена,
Я вновь увидел свет, картинок добрые глаза,
И мама молодая, меня на руки забрала.
Тут с мокрой бородой священник местный,
С улыбкой мне повесил крестик медный,
Я что-то ел, и что-то пил, не помню вкуса,
И только в подсознанье голос – от Иисуса.
И так легко, почти в стихах,
Я это ярко описал уже в годах,
Когда приехал офицером в отпуск
В отчий дом. Собрался праздник
В честь приезда дорогого гостя,
И вдруг родная городская тетя,
Мои младые мысли-откровенья
Подвергла сильному сомненью.
Хотя, похоже, – отметила она,
Была погода больно хороша,
И в храме был цветной дурман,
С венчанием случился балаган:
Невеста у венца и без креста,
За что ругались сваты, два отца,
Потом крестили девку молодую,
А я стою, ни ног, ни рук не чую.
Не больно легкий ты младенец,
Пытался вывернуться из полотенец,
А было мне всего шестнадцать лет.
Жара, и ладан, просто мочи нет,
Невесту, что крестили, знаю я,
Меня постарше, хорошая семья.
А ты схватил за бороду попа,
И он с тобой крестил и сам себя.
Посидели, помолчали гости,
Выпили, отдали закуске честь,
Наперебой полились вести,
Кто я такой на свете есть.
Как был в гостях у деда,
К кому я приходил обедать,
Как свалился с стога сена,
Как с девками ходил гулять.
Я улыбался им и слушал всё,
Но в мыслях был я далеко,
Людей я помню в тишине,
Стоявших, будто бы во сне,
Ребячьих криков резкий звон:
Берия шпион, Берия шпион.
Отец мешком меня несет,
Свой рукою затыкая рот.
Ремнем пороли в этот день
Меня и всех моих друзей,
За то, что мы, как Левитан,
Сказали сводку новостей.
Сидит отец, обнял меня,
У мамы на глазах слеза,
Была в опасности семья.
Пройдет ли стороной гроза?

Я на базаре сумасшедший,
Играю на гармошке из картона,
И женщине, меня нашедшей,
Дарю себя и половину дома.

Мой дом в коробке «Индезита»,
Есть новый дом на каждый день,
И дверь моя всегда открыта,
И можно сдвинуть домик в тень.

Я тоже был нормальным человеком,
Влюблялся, ошибался и страдал,
Но предан был любимым человеком
И опустился в жизненный подвал.

Мы все живем в стеклянных клетках,
Дорога вниз удобна и легка,
И звякают бутылки в старых сетках —
Удел безумного от горя старика.

Сосед играет на «тальянке»,
Давно уже совсем старик,
И он женат на итальянке,
И о любви ей говорит;