Игорь Соколов - Великой тайной светится Любовь

Я сделался таким, каким я был,
Но каким я был, – уже не помню,
Из тьмы, из множества постигнутых вмиг сил
Мы все себя когда-нибудь исторгнем…
Прекрасен древности животворящий Нил
И пирамида всемогущего Хеопса,
Мне кажется, что я здесь тоже жил,
Я слышал женский шепот: Разведемся…
Я помню, видел исчезающее солнце,
Которое вчера боготворил…

Мир отрицает боль мою и муку,
Коловращение в безумнейших стихах,
Я исповедовал несчастную науку,
В оскал ей бросив свой презренный прах…
Смеялась вся научная элита,
Сравнив мой череп с омываемой скалой,
Я возлюбленной шептал: Эй, Аэлита,
Вскружись-ка подо мной опять юлой…

Все было так, как и в начале,
Земля вертелась, люди-мертвецы
Искали те же, призрачные дали,
В чудных девах заострив свои концы…
И только шепот гулкой пасторали,
И нежный писк, которым мать зовут птенцы,
Светился моим обликом в реале,
Что делать с ним?! – решали все творцы…

Один сказал: Запустим его в бездну,
О которой он вчера еще мечтал!
Другой одобрил: Что ж вполне любезно
Человека всунуть в идеал!…
Сунуть-высунуть, чтоб разливался песней
И о себе спокойненько молчал
До той поры, пока он не исчезнет,
Как и его громадный идеал…
О, Боги, неужели я подслушал
Ваш безумный разговор,
Кто-то третий мне шепнул на ушко:
Совсем не для детей почтенный вздор!…
Вот так я и опять здесь существую,
Что-то делаю, ломаю сам с собой,
Ощущая в людях ту же бурю,
Вслед за стадом устремляюсь в бой…

«Красивы, пьяны и распутны…»
Аристотель об этруских женщинах

Красивы, пьяны и распутны, —
Философ в ужасе вздохнул,
Горело солнце древним утром,
А у этрусков шел разгул…

С мужчинами под покрывалом
Все опьянялись вмиг вином
И опьянев, безумным валом
Совокуплялись ярким днем…

На площади, в тени платанов
Кружилась страстная игра
Мужчин и женщин сладко пьяных
Валила чудная жара…

И только грустный Аристотель
В безумье этом ошалев,
Клеймил их страсть при всем народе,
Боясь ужасно пылких дев…

Что я помню, – тебя, твое лоно,
Шепот ласковый, ветра порыв,
Бересклет чуть склоненный и стоны,
Тел безумных страстный изгиб…

Муравья на твоей нежной коже,
Мох на камне, на дремлющем пне,
Вспышку, взрыв, пробегание дрожи,
Твои слезы на мне, – мир во сне…

Я человеком был… Сожженный сном…
Я видел часто странные виденья…
В мирах иных мне раскрывался дом
Зияющими безднами мгновенья,
И я с тобою растворялся в нем…

Я видел образы людей, что раньше жили,
Они любили Смерть и Красоту,
Еще мой вздох на их могиле,
Я слышал шепот вмиг разящий тишину…
Я распознал величие распада
По их вмурованным в глухой овал глазам,
Там лона дев из убаюканного сада
Страстно звали меня в сладостный Сезам…

Уже безликие, они еще шептали,
Тайну Жизни сберегая в темноте,
Обрисовав тенями вымершие дали,
Они птицами склонились на кресте…
Простиралось Вечное пространство,
Растворялись в нем соитья и плоды,
И Любви безумное лекарство
Едва угадывалось в прахе от судьбы…

Вселенная от нас уже устала,
Но мы еще, как сны ее живем,
Везде испытывая нежность идеала,
Который с нами обретет прозрачный дом,
Я вижу, – ты исчез почти весь в нем…

В атомном финале человечества
Есть страшная безумная дыра,
Невидим вход в небесное отечество,
Но ощущается везде одна игра,
Сводящая безумье смертных к Вечности, —
Одно мгновение, – и нам уже пора…

Непостоянство времени и места,
Постоянно ускользающий в тьму смысл,
Покидает всех убогих и нечестных,
Остается только сказочная высь…
Ночью освещать вокруг пространство,
Давая в звездах мысль о прожитом,
Любое сотворенное богатство
Безмолвным прахом замолчит уже потом…

И даже ощущаешь если что-то,
Что тебя вздымает выше всех,
То и оно потом лишит полета,
Тенями жалкими озвучив странный смех…
Лежат уже безмолвны, недвижимы,
Хотя любили так, как никогда,
И где теперь их облик или имя,
Чего во имя светит нам звезда?!…

Молчание одной пропащей тайной,
Как дева проберется в грустный дом
И глубиною сладостной случайной
Напомнит мне вдруг сразу обо всем…