Инглаб Исаг: Крик тишины (сборник)

У птиц сообщников не счесть
Лишь на одно зерно в обед.
А можно ль близко подойти
К религии, к цепочке бед?

Уж больно много узелков,
Моё расчёсываешь горе.
И мой ненастный зрея быт,
Бранишь могилу с жуткой болью.
Вдруг слёзы просочились мама,
Так что ж опять случилось, мама?

Ты не скучай в дороге без меня…
Длинна она, а жизнь-то коротка.
Воспоминаниям зябко подо льдом,
Опять их засыпают злом снега.

И в счастье заплутавшие зачем
Кому – то адресат укажут бед?
С укором не гляди ты на меня,
Храни надежду в Бога тыщу лет.

Всё выпало из рук судьбы,
Нещадно вдаль всё понеслось.
Детишкам холодно, гляди,
Очаг храни, забыв про зло.

На личике твоём слеза
Молчит… покамест обжигает.
В четырёхкомнатном дому
Цветочку места не хватает.

Словно настенные часы,
Ворчишь без устали теперь.
Наглухо ставни заперты,
И нелегко откроешь дверь.

Дороги накрепко закрыл
Твоей слезы печальный след.
Нам развестись, не развестись,
Мы точный знаем ли ответ?

В пелёнках пока витает в облаках…
Страхом он
В душу дьявола впился.
Один из миллионов
Он в плове дьявола причитанием
разлился?
Когда его улыбка раздаривала радость,
На штык,
он был на штык насаждён,
Вина – Турком рождён…
К маме взывая,
Кровь младенца землю оросила.
Что ж теперь
дьяволу делать,
Как же ему язык крови заткнуть,
Язык человеческой воли заткнуть?
Сегодня, завтра, грядущее…
Родиться с правом жить
Ещё лучше.
Пускают ростки младенцы…
Во плоти неувядшей земли
Тихо сопя…
Хмурится скорбь
В Ходжалы годовщину.
Опять
Радости дьявола вопреки
Младенцы рождаются.
Спешите,
Спешите, младенцы пускают ростки,
Как Родины,
Как земли, как солнца
семена.
Скажите-ка,
Не запоздал ли в Ходжалы
Посадки деревьев сезон?

Опять пустынная война…
В тоске я с головы до ног.
Лист белый скверно очернив,
Ты не злодействуй, видит бог.

И так я вечно в мираже,
Обманами по горло сыт.
Всё тень ищу, да не найду,
Изрыв пустынный алфавит.

А как мне волшебство взломать,
Не знаю я, какая мука?
Твой путь на мой наткнулся след,
Словно превратница – разлука.

Вот свет полос сверкает пара…
На горизонт глянь, слилися.
Так не молчи, стих нашепчи,
Уж скоро ночь…все скрылися.

В эту пустыню без теней
Листочка даже не хватает.
Ветра бушуют на коне –
К восходу скачут и к закату.

И тропы далеки сейчас,
Дороги не взберутся в горы.
Да капля важная из туч
Не сдаст себя под рабство зною.

Вот и надежды аппетит…
Взрастят пшеницу небеса.
От голодания пустыни
След муравья лишится сна.

Столичные
этажные мои собратья…
На поле городском
что сеете, что жнёте?
Каждый день
в бегах…
Я же, как не вмещаемое в строчку
слово,
на память прихожу.
Часы настукивают
ли вам
тревогу арыков иссохших,
Или как-нибудь бросаете в постель
Душу,
мои хорошие…
Может, открываете Европу
на пупке Баку.
В селе и я
Размышляю, как могу…
На счётчике – воздух, земля, вода…
Все города жаждут,
Разрослась городская орда…
У родника
дефицит кувшинов,
Оставив на дому
семью свою,
В Россию удрали
Чабан Ахад и другие
«мужчины»…
Друзья, по перу собратья,
Где же в словах наших иван-чая
Аромат…
Бабушки моей
хлеба кунжутного
след…
О, душки-то вы мои,
Озвучившие во мне
тар, уд,
Растрогали всерьез меня,
К вам у меня просьба
есть…
Это письмо никому
не нужно прочесть…

Обратно лодка уплыла…
Никто об этом не узнает.
Без парусов воспоминанья,
Дубася воду, проклинают.

Обратно лодка уплыла…
Разлуки грустные лиманы
К сердечку моему прижались…
Как увеличенные фото
В моей душе висеть остались.

Я в зале зрительном сейчас,
На сцене свет… И темнота.
Цепляет клювом тишину
Стрелка часов: тик-так…тик-так.

Кручине я с едою тал,
Глаза покинула слеза.
В одном ряду со смертью я
Сижу…того не зная сам