Виссарион Саянов - Стихотворения и поэмы

О живописцах шла беседа.
Как шла их жизнь, как шла борьба.
Что: поражение, победа —
Посмертной славы их судьба?

И вот, на дно стаканов глянув,
Почуя светлое тепло,
Мы имя вспомнили: Ива́нов —
И тут от сердца отлегло…

Иванов. Утро нашей славы,
Он нами сызмала любим,
Кремлей прославленные главы
И те склонялись перед ним.

Ведь выбрал он в искусстве русском
Путь самобытный, гордый, свой.
Не на проселке был он узком —
Он шел дорогой столбовой.

Нашел он высшую свободу,
Виденьем праздничным согрет,
«Явление Христа народу» —
Великий эпос давних лет.

Его пейзажи, самобытный
Язык портретов, весь порыв
Его души, могучей, слитной,
Горит, столетья озарив.

Вот почему мы в ночь блокады
Так пылко говорим о нем,
Пусть рядом падают снаряды —
Иванов жив, и мы живем.

В Колпино путь под обстрелом…
Юноша в цехе убит…
С горестью девушка в белом
В мертвые очи глядит.

Небо в сиреневых звездах,
Отблеск зари золотой.
Счастлив: я пил этот воздух,
Горький, как хвои настой.

Всё, что знавал понаслышке,
Я опишу — под огнем.
Только не в маленькой книжке —
В Библии Новых Времен.

В кругу друзей шутили долго, пели…
Вдруг взрыв — предвестьем смертного конца…
В глаза смертей сурово мы глядели,
Не отводили в сторону лица…

Пройдут года — и этот город снежный
Тебе приснится в давней красоте,
И бомбы, что упали на Манежный,
Вдруг загудят в безмерной высоте,

И дом качнется, гулко грянут взрывы,
Проснешься ты… Увидишь — вдалеке
Проходит девушка… И ветка тонкой ивы,
Как символ жизни, в девичьей руке…

Что мы пережили, расскажет историк,
Был сон наш тревожен, и хлеб наш был горек.

Да что там! Сравнения ввек не найти,
Чтоб путь описать, где пришлось нам пройти!

Сидели в траншеях, у скатов горбатых,
Бойцы в маскировочных белых халатах,

Гудели просторы военных дорог,
Дружили со мною сапер и стрелок.

Ведь я — их товарищ, я — их современник.
И зимнею ночью и в вечер весенний

Хожу по дорогам, спаленным войной,
С наганом и книжкой моей записной,

С полоской газеты, и с пропуском верным,
И с песенным словом в пути беспримерном.

Я голос услышал, я вышел до света,
А ночь батарейным огнем разогрета.

Синявино, Путролово, Березанье —
Ведь это не просто селений названья,

Не просто отметки на старой трехверстке —
То опыт походов, суровый и жесткий,

То школа народа, — и счастье мое,
Что вместе с бойцами прошел я ее.

Еще был бой не кончен. Издалече
Упрямо грохот кованый вставал,
И автоматчик вражеский под вечер
Всё так же бил, как утром, наповал.

За этот город долгое сраженье
Шло непрерывно день и ночь подряд.
Возьмешь ли камень — кажется, в каменьях
Еще раскаты выстрелов гудят.

Возьмешь ли ветку — кажется, что колет,
Как проволока, так она жестка,
Как будто листья съежились от боли,
Когда с них копоть счистила рука.

Пройдем вперед — и сразу перед нами,
Сквозь черный знак хвостатого клейма,
Откроется Бреславль с его домами,
Сады и замки, биржи и дома.

Конрад, Георгий, Сигизмунд и Фридрих —
Не счесть в Бреславль входивших королей,
Не счесть боев и договоров хитрых,
Восстаний, смут от самых давних дней.

А вот сейчас сержант двадцатилетний,
Родной боец с Печоры снеговой,
Ведет упорно, может быть, последний
В истории за этот город бой.

Берлин, Бреславль, Инстербург, Бунцлау…
Казачья шашка сквозь листву блестит…
Мы с дедами разделим честно славу,
Их старый марш еще в веках гремит.

Как только ручьи на весенних рассветах
Покатятся кубарем, ринутся с гор,
Ты встань на валунной вершине в Судетах
И крикни по-русски в безмерный простор.