Данте Алигьери - Божественная комедия. Рай

От идеи об этом круге, который будучи движим непосредственно Богом, сообщает всем остальным кругам правильность движения и меру, так естественен этот переход к нарушению этой меры в человеке, производимому слепою алчбой, этой матерью всех пороков, извратившей всю правильность и порядок в нравственном состоянии земного мира, которому недостает своего духовного и общественного primum mobile, богоустановленной императорской власти, – ибо нравственный строй мира параллелен его внешней правильности (De Monarchia, 1). После строгого приговора над папством в начале песни, в конце ее мы встречаем страстный призыв к монархии, именно империи, – и это почти у подножия Божьего трона! (139–141).

Человеческая воля добра по природе, но чувственность с алчбой извращают и портят ее, как ливень плоды.

Здесь Дант говорит с большею уверенностью, что Августин, который сказал: Что такое время, если меня спросят, я отвечу, что знаю; но если бы я захотел объяснить это кому-нибудь, то я скажу, что не знаю.

В предыдущих стихах Дант упрекает современников в избытке чувственности, а последующих – в недостатке любви

Человеческая природа, дочь того светила (солнца), которое, приходя, приносит день, а уходя, оставляет ночь, – из хорошей делается злою. «Виною вами небрегомой сотой», т. е. сотой части дня. Согласно воззрениям своего времени, Дант полагал, что разница между гражданским годом и годом солнечным составляет сотую часть дня. Известно, что в реформе календаря, совершенной Юлием Цезарем (юлианский календарь) для того, чтобы гражданский год соответствовал солнечному, было положено, что гражданский год будет иметь 365 дней, но так как солнечный год имеет 365 дней и 6 часов, без некоторой дроби (которая не в точности составляет сотую), было решено, что через каждые три года, четвертый год будет в 366 дней, при чем не было обращено внимания на дробь, которой не достает до полных шести часов. Эта неточность была впоследствии направлена папою Григорием ХШ (григорианский календарь).

Январь месяц может быть и весною, потому что гражданский год не соответствует солнечному.

Флот поплывет по прямому направлению, т. е. император Генрих VII появится в Италии, или, по мнению других комментаторов, Кань Гранде наймет императорский престол, будет покровительствовать Гиббелинам и возвратит Данта на родину, во Флоренцию.

Дант видит в глазах Беатриче, кик в зеркале точку, о которой идет речь, и оборачивается, чтобы ее увидеть непосредственно.

Эта точка – Бог, неделимое единство.

Аллегорически это обозначает: все, что приближается к Богу, делается великим и возвышенным, даже и то, что пространственно мало; ибо к Нему можно приблизиться лишь через веру и по закону того порядка, каким все уподобляется Богу (см. I, 103).

Опять для понимания смысла и последовательности следующего трудного места объясняю его заранее. Подходя к последнему из последовательно получаемых им поучений об ангелах, их иерархии и деятельности, их сотворении и падении – поэт предпосылает противопоставление девяти ангельских чинов девяти небесным сферам. Эта глубокомысленная параллель мира духовного и вещественного опирается на следующее сходство и различие: Птоломеева система мира с ее девятью небесами имеет свои первообраз в девяти ангельских чинах, от которых, как и от центра Божества, зависят как эти сферы, так и вся природа, ибо они суть интеллигенция или блаженные руководители их (II, 112–144, ѴIII, 34 и Ада VII, 74). Этот то первообраз, отражением которого является мир и видит Дант в стихах 25–39; а именно здесь, в Кристальном небе, как мы уже ранее знали, и именно отсюда развивается деятельность интеллигенции. Но Дант находит и противоречие между тем и другим: в одном случае духовный центр – Бог, и круги чем меньше и ближе к Нему тем быстрее и светлее; в другом – материальный центр – земля, и круги тем быстрее и светлее, чем они больше и отдаленнее от нее. Это видимое противоречие разрешает Беатриче в ст. 58–78. Оно основывается на необходимости мирового закона, по которому вещественный мир протяжен и действен в пространстве; поэтому и его невидимые силы связаны с пространственными отношениями (ст. 64–66) и благороднейшая сила, действующая к большему благу, должна соответственно расширяться в пространстве (ст. 67–69). Поэтому быстрейшее и обширнейшее девятое небо, в котором мы находимся, primum mobile, наиболее насыщено Божеством (ст. 70) и соответствует наималочисленнейшему и ближайшему к Богу ангельскому разряду (ст. 71–72); таким образом, вещественным миром управляет интенсивный, а духовным экстенсивный принцип, и между этим нет противоречия, но удивительное согласие, так как величайшее Кристальное небо, primum mobile, управляется немногочисленными, но могущественнейшими ангелами. Следующее небо, небо Неподвижных Звезд – более многочисленными и т. д. (ст. 76–78).