Социальное предпринимательство в России и в мире - практика и исследования

Россия лишь на полпути в этом направлении. Формально в России иппотерапией стали заниматься с 1991 г., когда был создан детский экологический центр «Живая нить», затем Московский конно-спортивный клуб инвалидов (МККИ), специализирующийся на подготовке инвалидов-спортсменов. В 1997 г. на Всероссийской иппотерапевтической конференции была учреждена Национальная федерация лечебной верховой езды и инвалидного конного спорта (НФ ЛВЕ ИКС), первым президентом которой стала Н. Роберт — врач, кандидат медицинских наук и член сборной команды Грузии по конному спорту [Роберт, 1999; Денисенков, Роберт, Шпицберг, 2002]. В то же время исследования и клиническая практика в области использования лошадей в терапевтических целях изучалась в бывшем СССР, прежде всего в Грузии — в частности, в лечении сколиоза и сердечных заболеваний, развитии физиотерапии [Квирквелия, Цверава, 1982; Цверава, 1988; Лория, Цверава, 2002].

Существующие сегодня в России курсы обучения иппотерапии предоставляют обучение с выдачей сертификата слушателям, имеющим высшее образование в одном из следующих направлений: медицина, спорт, психология. Кроме того, в рамках упомянутой Национальной федерации ЛВЕ и Московского конно-спортивного клуба инвалидов создаются пособия, переводится литература западных авторов. На этом в основном «профессиональное регулирование» соответствующей деятельности со стороны иппотерапевтов заканчивается. В то же время далеко не все организации, в которых проводят практические занятия с использованием лошадей и указывают в списке предлагаемых услуг иппотерапию, хорошо знакомы с этой техникой, тем более не все из них оказывают такие услуги уязвимым социальным группам.

Ссылки на наличие услуги по иппотерапии придают видимость профессионализма и социальной направленности организации, что полезно в первую очередь в конкуренции за здоровых клиентов, увлекающихся верховой ездой или желающих покатать ребенка, так как именно такой клиент обеспечивает организации основную часть доходов. Таким образом, присутствие иппотерапии в списке услуг само по себе не означает социальной направленности предприятия. Но еще большая проблема, имеющая скорее асоциальный характер, — жестокое обращение с животными, которое является оборотной стороной деятельности многих организаций, оказывающих коммерческие услуги при помощи лошадей. [66]

Со злоупотреблениями при коммерческом использовании лошадей сталкивалась наш социальный предприниматель Наталья. В одном случае ей удалось подобрать и выходить совместно с волонтерами брошенную умирающую лошадь. В другом — к судьбе упавшей на городской площади больной лошади, принадлежащей другому предпринимателю, удалось привлечь внимание журналистов и общественности — собственник вынужден был ее вылечить и предъявить для медицинского обследования. В связи со своим вниманием к уходу за животными и непримиримостью к жестокому обращению с лошадьми Наталья и сама подверглась ложному обвинению за чужую жестокость к лошади. Но поскольку ее деятельность отличается большой открытостью, а свидетелями работы являются множество самых разных людей, от ложного обвинения ее защитили инвалиды, волонтеры, а затем и представители городской власти.

Самый развернутый вариант профессионального взаимодействия и профессионального развития вплоть до создания новой профессиональной специализации на базе научного поиска и его практической апробации демонстрирует кейс театральной педагогики. Здесь мы видим соединение профессиональных знаний в области педагогики и театральной режиссуры на базе устойчивой научной традиции. На ее основе создана и отработана методика обучения учителей новому знанию — режиссуре педагогического пространства. Подробный анализ этого кейса с позиций исследования становления новой профессии проведен коллегой и соавтором данной книги И. Поповой [Попова, 2010]. В этом кейсе мы наблюдаем борьбу театральной педагогики за самостоятельную профессиональную юрисдикцию, которая велась как на поле социального предпринимательства, так и в диалоге с государством за официальное признание дисциплины в системе профессионального педагогического образования. Профессиональные аспекты этого кейса фактически были раскрыты в предыдущем разделе при обсуждении моделей социального предпринимательства, поскольку в профессиональном утверждении новой дисциплины состояла сердцевина замысла социального предприятия. Поэтому на нем не стоит еще раз подробно останавливаться. Мы видим здесь, как и в других кейсах, положительную связь между результатами социального предпринимательства и профессиональным развитием в виде нового направления профессиональной специализации, но с отрицательным результатом — вынужденный отказ от социального предпринимательства означал также отказ от притязаний на профессиональную юрисдикцию нового направления. [67]