Социальное предпринимательство в России и в мире - практика и исследования

Один из потребителей услуг, руководитель детского дома, отмечает высокий профессиональный уровень тренерской и воспитательной работы предприятия, но в то же время признает, что при наличии денег обратился бы к конкурентам (республиканская конно-спортивная школа с. Выльгорт в 7 км от города, где есть крытый манеж и оказываются платные услуги [53]), ссылаясь на недостаток условий для тренировок и отдыха.

Очень бедненько… Хотелось бы видеть другие кареты… Хотелось бы видеть их в красивой униформе… нет условий, негде попить чаю, негде переодеться. Холодно. Но никто из детей не уходит. Все возле нее. Все там.

Я считаю, что это нормально, когда люди идут туда, где лучше. Там (у конкурентов) лучше амуниция, там лучшие условия для занятий, есть раздевалка, теплый душ, туалет.

Попытки найти поддержку для строительства манежа у известных крупных компаний, присутствующих в регионе, заканчивались вежливым отказом. Был у нее и опыт участия в грантовом конкурсе для получения средств на эти цели.

На грант отправляла документы. Но опять же я не смогла собрать все документы, справки толком. Я очень «плаваю» в этих вопросах. Они прислали ответ, что проект хороший, но неправильно что-то оформлено. И, короче, все.

Большой подробный план манежа висит на стене в комнате руководителя рядом с фотографиями лошадей и наградами на соревнованиях. Возможно, Наталье недостает настойчивости в обращении к инвесторам. Лейтмотивом интервью звучит, что ее деятельность (разведение лошадей и помощь инвалидам), а значит, и все трудности, с которыми она сталкивается, — результат ее осознанного выбора и ответственности. Кроме того, ей «стыдно обращаться за помощью». В конце концов Наталье согласились оказать спонсорскую помощь два человека, но поскольку это — частная благотворительность, ей неудобно их торопить и расспрашивать об условиях, тем более, что не решен вопрос с арендой земли под строительство.

Едва ли не единственное государственное учреждение, с которым у Конного центра сложились возмездные отношения на рыночных условиях, — это санаторий, который оплачивает прокат лошадей в летний период. Отношения с детским домом, домом ребенка, другими социальными учреждениями носят возмездный характер лишь по форме, по сути это — неэквивалентный обмен. По признанию самих сотрудников детского дома, их помощь «мизерна» — сено для лошадей, картофель и другие овощи, старые вещи для ухода за животными, тогда как занятия с их воспитанниками руководитель предприятия проводит регулярно на протяжении нескольких лет. Специальный дом ребенка, не имея возможности оплачивать частные услуги тренера-иппотерапевта, принял Наталью на работу в качестве сотрудника с зарплатой 3500 руб., взамен 2–3 раза в неделю она проводит занятия с больными детьми. Но и от этих денег она готова отказаться, если это окажется поводом для конфликтов.

Человеческие ресурсы организации состоят из двух работников — членов семьи (Наталья и ее муж) и волонтеров — всего 5 человек. Среди волонтеров есть постоянный сотрудник, инвалид, который оказывает разностороннюю помощь, включая внешние контакты, работу на компьютере, советы и моральную поддержку. Взамен он получает доступ к занятиям конным спортом. Остальной состав волонтеров неустойчив. Ветеринарные услуги обычно оказывает кто-то из студентов ветеринарного техникума, другие студенты занимаются уходом за лошадьми, организацией поездок на конные соревнования. Все эти люди объединены любовью к лошадям, бережным к ним отношением, искренним желанием помочь социальному предпринимателю. Предприятие нуждается в специалистах, в частности нужен опытный конюх, которого частично заменяет муж Натальи, но этого недостаточно. Барьером для привлечения специалистов является дефицит денежных средств, предприятие не может платить сотрудникам даже небольшую зарплату.

Наталья проявляет целеустремленность в повышении квалификации — до академии был сельскохозяйственный техникум, затем курсы по иппотерапии, тренерские курсы (Санкт-Петербург, диплом международного образца). Сегодня есть потребность получить квалификацию «педагога-дефектолога».

У меня нет медицинского образования. Мне бы хотелось больше знать о проблемах тех детей, с которыми я работаю, об их особенностях. Как именно с каждым ребенком, с каждым диагнозом мне надо работать. Если я в это залезла, значит, я должна все об этом знать.