Елена Войниканис - Право интеллектуальной собственности в цифровую эпоху. Парадигма баланса и гибкости

Необходимо отметить ряд преимуществ куновского понимания парадигмы по сравнению с вышеприведенными родственными понятиями и концепциями. Прежде всего, Кун не ограничивается доказательством парадигмального развития науки, которое противопоставляется представлениям о кумулятивном развитии знания. Кун заостряет внимание на процессе перехода от одной парадигмы к другой, вскрывая движущие мотивы и факторы такого перехода. Поскольку парадигмы отражают то общее, что объединяет ученых в единое научное сообщество, Кун считает необходимым исследовать закономерности трансформации таких сообществ. Таким образом, исследование Куна приобретает социологический характер. Для гуманитарных дисциплин, в которых предметом исследования является не природа, существующая независимо от человека, а социальные институты и социальные отношения, этот момент имеет принципиальное значение.

Второе значение парадигмы Куна, как его обозначил Мастерман, «метафизическое», т. е. совокупность верований, легитимных вопросов и легитимных способов поиска ответов [234]. Для права метафизические основания парадигмы имеют не меньшее значение, чем для естественных наук, а возможно, и большее. Любой объект реального мира должен претерпеть существенные изменения, чтобы стать предметом правового регулирования. Право разрабатывает специальные правила, в соответствии с которыми феномены реального мира включаются в правовую реальность. Парадигмальный подход к развитию права показывает исторически обусловленный характер таких правил. Их легитимность определяется правовой наукой, однако подлинным критерием их необходимости выступает эффективность для решения практических проблем.

Указанные преимущества составляют основную причину, по которой в дальнейшем мы будем использовать именно куновское понимание парадигмы, адаптируя его к сфере юриспруденции.

Итак, мы в общих чертах охарактеризовали, что представляет собой парадигма. Однако предметом нашего исследования являются не просто парадигмы в праве, а их смена, сдвиг.

Под «структурой научных революций» Кун подразумевал именно этот сдвиг, который он описывал с точки зрения философии, социологи и психологии. Если мы возьмем в качестве примера труды того же И. Лакатоса, А. Койре или Фейерабенда, то каждый из указанных авторов сосредоточен на вопросах конкуренции научных теорий, оставляя без внимания социальный контекст преобразований.

С точки зрения Куна, вопрос о смене парадигмы необходимо ставить тогда, когда можно констатировать ряд проблем, с которыми даже наиболее талантливые представители науки, основываясь на действующей научной парадигме, уже не могут справиться. Наличие таких проблем свидетельствует об «аномалии». Аномалия – новое явление, новый вид фактов, а также сопровождающие их открытые теоретические нововведения, которые не соответствуют ожиданиям, вытекающим из принятой парадигмы [235]. Выявление аномалий и невозможность с ними справиться вызывает определенную психологическую реакцию – «период резко выраженной профессиональной неуверенности» [236].

Комментируя концепцию Куна применительно к праву, Гарольд Берман (Harold Berman) [237]пишет следующее: «Взаимодействие революции и эволюции в западном праве демонстрирует впечатляющую параллель взаимодействию революции и эволюции в естествознании. В западном праве, как и в западных естественных науках, подразумевается, что будут происходить изменения в данных условиях, что эти изменения будут ассимилированы в существующую систему или парадигму, что если они не ассимилируются, то их примут как аномалии, но если слишком много изменений не смогут ассимилироваться, тогда в какой-то момент сама система потребует коренного изменения» [238].

Очень важно, что кризис ни в коем случае не является следствием недостаточно эффективной работы, проводимой в научном сообществе, он также не является доказательством поражения традиционной парадигмы. Это в особенности справедливо в отношении юриспруденции, которой удается сохранить основные институты гражданского права, история которых насчитывает уже не одно тысячелетие. Если говорить о праве, то основную причину кризиса следует искать не в изъянах традиции или в упрямстве ее сторонников, а в воздействии внешних факторов. Исключительная зависимость права от развития человеческой культуры в целом, но, в первую очередь, от экономики, политики и технологий, сегодня никем не оспаривается. И в то же время в отсутствие кризиса такой зависимостью можно пренебречь, поскольку взаимное соответствие между социально-экономическими и юридическими константами подразумевается. Ситуация меняется, когда решения проблем, предложенные правом, исходя из общепринятой теории, перестают удовлетворять запросы общества.