Сборник - Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккерном

Я есмь, милостивый государь,

Ваш покорнейший слуга

барон Геккерн

Читано и мною одобрено

барон Егор Геккерн».

Граф д’Аршиак, состоящий при французском посольстве, на визитном билете прописывает:

«Я прошу г-на Пушкина сделать мне честь сказать, может ли меня принять, если не может теперь, в котором часу сие будет возможно?

Граф д ’Аршиак,

состоящий при французском посольстве».

«Граф д’Аршиак

от 26-го и 27-го января / 7-го и 8-го февраля во вторник

Нижеподписавшийся извещает г-на Пушкина, что он будет ожидать у себя сего дня до одиннадцати часов вечера и после сего часа на бале графини Разумовской особу, коей будет поручено рассуждать о деле, долженствующему кончиться завтра.

Между тем он предлагает г-ну Пушкину уверения своего отличного уважения

граф д’Аршиак».

«Милостивый государь,

я настаиваю еще теперь, о чем я имел честь Вас просить вчера вечером. Необходимо, чтоб я переговорил со свидетелем, которого Вы изберете, и то в самое короткое время; до полудни я останусь в моей квартире, надеюсь до того часа принять особу, которую Вам угодно будет ко мне прислать.

Примите, милостивый государь, уверение моего отличнейшего уважения

граф д'Аршиак

С. Петербург

Среда 9 часов утра».

«Камергер Пушкин к графу д’Аршиаку от 27-го января между 91/2 и 10 часами утра.

Граф,

я нисколько не забочусь доверить праздным людям Петербурга мои семейные дела и посему отказываюсь от всех переговоров через секундантов: я приведу своего прямо на назначенное место; так как вызывает меня господин Геккерн и что он обиженный, он может мне выбрать оного, если ему угодно, я уже наперед его принимаю, хотя бы даже его егеря. Что же до часа и места – я совершенно в его воле. По нашим обычаям, у нас, у русских, этого довольно. Я Вас прошу верить, граф, что это мое последнее слово и что я не имею ничего более отвечать ни на что, касающегося до сего дела, и что я более ни двинусь, как для того, чтоб идти на место.

Примите уверение совершенного моего уважения

А. Пушкин».

Граф д’Аршиак того же числа к камергеру Пушкину:

«Милостивый государь,

оскорбив честь барона Егора Геккерна, Вы должны ему удовлетворение. Вам должно избрать себе свидетеля. Ни в каком случае нельзя Вам оного доставить. Готовый со своей стороны явиться на место, барон Егор Геккерн торопит Вас все с Вашей стороны устроить. Всякое замедление будет им принято как отказ должного ему удовлетворения и оглаской сего дела помешает его окончанию; свидание секундантов, необходимое до встречи, станет, если Вы еще откажете, одно из условий барона Егора Геккерна, и Вы мне вчера говорили и писали сегодня, что Вы оные все принимаете.

Примите, милостивый государь,

уверение мое совершенного уважения

граф д'Аршиак».

Камергер князь Вяземский на сделанный вопрос комиссии объяснил, что реляции о бывшей дуэли между поручиком бароном Геккерном и камергером Пушкиным у него нет, но есть письмо виконта д’Аршиака, секунданта барона Геккерна, писанное к нему по следующему поводу.

Не знав предварительно ничего о дуэли, про которую и в первый раз услышал вместе с известием, что Пушкин смертельно ранен, и при первой встрече с г-ном д’Аршиаком просил его рассказать о том, что было; на сие г-н д’Аршиак вызвался изложить в письме все случившееся, просил его при том показать письмо г-ну Данзасу для взаимной поверки и засвидетельствования подробностей помянутой дуэли. Между тем письмо его доставлено к нему было уже по отъезде г-на д’Аршиака за границу и, следовательно, не могло быть прочтено и поверено вместе обоими свидетелями и получить в глазах его ту достоверенность, которую он желал иметь в сведениях о несчастном происшествии, лишившем его человека, столь близкого сердцу его. Вследствие того он и отдал помянутое письмо г-ну Данзасу, который возвратил ему оное с письмом от себя. Оба сии письма приложил при сем объяснении; далее прописывает, что из вышесказанных слов уже положительно усматривается, что он ничего не знал о дуэли до совершенного окончания ее, что подтверждает и теперь, равномерно ни слыхал никогда ни от Пушкина, ни от барона Геккерна о причинах, имевших последствием сие несчастное происшествие.

Из приложенных при объяснении камергера князя Вяземского писем видно граф д’Аршиак прописывает следующее:

«Князь!

Вы хотели подробно знать несчастное дело, которого господин Данзас и я были свидетелями. Я сам их представляю и прошу Вас попросить подтверждение и подписи господина Данзаса.