Юрий Зудов - Запад и западное христианство на рубеже тысячелетий

Христианство не имеет права приспосабливаться к секулярному мировоззрению и соглашаться с тем местом, которое отводится ему секуляризмом в системе общественных отношений. Последовательно критикуя постмодернистское сознание, Милбанк также настаивает на важности возвращения к метарассказу, который служит выражением сокровенных тайн бытия (см.: Milbank J Theology and Social Theory: Beyond Secular Reason. Oxford, 1990. P. 1–2).

По мнению другого английского теолога Дэвида Форда, для успеха христианской проповеди в начале XXI в. христианам необходимо вдумчиво относиться к современным проблемам и осознать свою ответственность за самые различные сферы жизни. Это обусловлено современным культурным и интеллектуальным контекстом (The Modem Theologians: An Introduction to Christian Theology since 1918 / Ed. D.F. Ford, R. Muers. Blackwell Publishing, 2005. P. 341, 761).

162. Говоря о последствиях укрепления протестантизма в европейских странах, А. Маграт отмечает: «Не случайно те регионы Европы, которые приняли протестантизм, вскоре оказались экономически процветающими – это было в том числе следствием нового религиозного значения, придаваемого труду» ( Маграт А. Указ. соч. С. 274).

163. Аугсбургское исповедание… Артикулы XXVI, XXVIII.

164. Апология Аугсбургского исповедания; Шмалькальденские артикулы // Книга согласия. С. 240, 374.

165. Вопрос о том, что в этой взаимосвязи является первичным – богословские формулы или характеристики сознания западного человека, – заслуживает более глубокого и компетентного изучения. С нашей точки зрения, предрасположенность к «практичному христианству» на Западе была обусловлена особенностями западноевропейского менталитета, сформировавшимися по Промыслу Божьему еще в ветхозаветные времена.

166. Ср.: «…в римо-католичестве… теряется ощущение личности Бога: зарождается некая философия божественной сущности (крайняя форма – меонизм – мистика божественной бездны небытия). Однако в силу того, что естественная потребность в личном Боге сохраняется, личное отношение переносится на Христа и даже более – на страждущего человека Иисуса… домостроительство Сына сводится к юридическому искуплению»; «.. в западном мире вместо свободного исповедания Христа в Духе Святом совесть подвержена насильному навязыванию веры внешним авторитетом» ( Савва ( Тутунов ) , мои. Filioque: ересь или особое мнение? Православное богословие XX в. о Filioque. С. 60, 63).

167. Примером трезвого подхода к толкованию наиболее важных аспектов католического вероучения может служить богословие действующего понтифика Бенедикта XVI. Так, о праведности и «сверхдолжных заслугах» он говорил: «Быть христианином не означает отработать определенный долг и, может быть, для пущего совершенства, даже немного и выйти за рамки долга. Скорей, христианин тот, кто знает, что он всегда и во всем живет дарованным бытием; и, следовательно, вся его праведность может заключаться лишь в том, чтобы и самому стать дарящим… Человеческая праведность может исполниться лишь в оставлении собственных притязаний и во взаимной широте и щедрости человека и Бога». О соотношении свободы и благодати: «В самом глубоком смысле человек приходит к самому себе не тем, что он делает, но тем, что он принимает. Он должен ждать дара любви, ибо любовь нельзя получить иначе как дар… человек добывает подлинное не из себя самого; оно должно прийти к нему не как нечто сделанное им самим, его собственный продукт, а как свободно предстоящее и дарующее ему себя». О юридической теории Искупления: «Не человек приходит к Богу, неся примирительные дары, но Бог приходит к человеку, чтобы отдать Себя ему. Он восстанавливает попранное правосудие по инициативе и силою Своей любви, тем, что Он своим творческим милосердием делает неправедного человека вновь праведным, мертвого – вновь живым». О деятельном исповедании: «Мы чтим Бога не тем, что отдаем Ему нечто, мнимо принадлежащее нам… но тем, что мы позволяем подарить нам принадлежащее Ему… Мы чтим Его тем, что отказываемся от иллюзорных потуг выступать перед Ним в качестве самостоятельного партнера, тогда как в действительности все наше бытие – только в Нем и от Него. Христианская жертва заключается не в даянии Богу того, что Он без нас не имел бы, но в том, что мы всецело становимся приемлющими и соглашаемся принять все от Него. Дать Богу действовать в нас – вот христианская жертва» ( Ратцингер Й. Введение в христианство. М., 2006. С. 215, 220–221, 233–234).