Александр Аверин - Истина и судебная достоверность

Одна из них, по нашему мнению, – социально-правовое невежество носителей идеи, согласно которой независимость равнозначна вседозволенности и полной бесконтрольности. Данная идея возникла в обществе не сама по себе, она не является плодом больного воображения конкретного человека. В ее основе – десятилетия правового нигилизма, укоренившегося в сознании большого числа граждан СССР под влиянием известных социально-экономических и политических условий. При этом для возникновения и укрепления в сознании определенной части граждан убежденности в том, что независимость суда тождественна вседозволенности, не потребовалось ни временных промежутков, ни материальных вложений. Все произошло само собой. Достаточно вспомнить о «маятниковой особенности» психологии и менталитета российского человека, возникшей на основе аналогичного свойства самой российской действительности. Только вчера все громогласно заявляли о полной зависимости судов, о «телефонном праве», о партийной дисциплине в судах и т. д., а сегодня, когда появились первые проблески будущей независимости судей в рамках самостоятельной судебной власти, маятник качнулся в противоположную сторону и вместо прежней убежденности в «зависимости» судов в сознании части граждан появилась убежденность во «вседозволенности и беспределе», царящих в судопроизводстве.

Полагаем, что данное явление сугубо российское. Оно отражает особенности духовных устоев нашего общества, где веками складывался образ чувственных мыслей – «любить, так любить до остатка, ненавидеть, так по полной программе», где сосуществуют рабское чинопочитание и ненависть к тому, кто чуть выше по статусу, кто имеет чуть больше и т. д.

Эта, на первый взгляд, «незначительная деталь» – душа, психология, менталитет российского человека, как будто бы и не относящаяся к научному исследованию, на поверку оказывается главенствующей при изучении любой темы, связанной с анализом и оценкой общественной жизни в России. Только глядя через призму названных явлений можно с относительной точностью анализировать общественные процессы, происходящие в России, изучать действенность тех или иных структур и механизмов, участвующих в регулировании общественных отношений, с достаточной степенью точности прогнозировать значимость и ценность для общественного развития той или иной новеллы в институтах, связанных с регулированием общественных отношений. Не принимать это во внимание – значит оторваться от действительности, которую мы хотим понять, которую пытаемся изучить и на постижение которой направлены наши устремления.

Вторая причина коренится в скрытом нежелании представителей законодательной и исполнительной ветвей власти мириться с реалиями сегодняшнего дня: возникновением в нашем государстве третьей власти – судебной, которая не только (в теоретическом плане) выступает необходимым элементом системы сдержек и противовесов в организации государственной власти, но и реально (в практическом плане) оказывает воздействие на каждую из властей в случае их отступления от требований закона.

«Законодательные и исполнительные ветви власти обречены на пересечение интересов, конфликтность. Изначально заложенная в них сущность подтверждается повседневной реальностью. А между ними в качестве арбитра оказывается третья власть, вынужденная получать обвинения то от одной, а иногда, и это бывает, от обеих вместе.

Власть состоит из людей, а им свойственны субъективизм, амбициозность. Отсюда и оценки, нередко ошибочные, не поддающиеся переубеждению. Пессимизм в прогнозах о перспективе взаимоотношений, может быть, преувеличен. Но лучше получить как подарок разумное, объективное, заинтересованное, мирное развитие, чем подтверждение удручающих предположений и глубокое разочарование.

Есть надежда, что самая спокойная, выдержанная, рассудительная власть – судебная – в силу своей самодостаточности сможет сохранить свой статус с наименьшими издержками.

В конечном счете, это нужно не судьям, а тем, для кого они предназначены – простым людям. Это они, граждане, должны быть уверены, что их проблемы решают судьи независимые, самостоятельные, без страха за свое судейское кресло, без оглядки на должностных лиц и какие-либо инстанции» [48] Полудняков В. И. Современная российская судебная реформа. На пути в мир правосудия. СПб., 2002. С. 81–82. .

Третья причина, на наш взгляд, в основе своей имеет ведомственный интерес тех силовых структур, для которых судебная оценка конкретного правового конфликта – не что иное, как лакмусовая бумага, проявляющая недостатки, упущения или нарушения закона со стороны их сотрудников. Практика показывает, что всякий раз, когда тот или иной судья принимает по конкретному вопросу решение, вскрывающее явные недоработки должностных лиц соответствующих ведомств, на страницах газет и журналов появляются статьи «штатных» журналистов о вреде независимого суда для общества.