Владимир Горохов - Законодатель. Том 2. От Анахарсиса до Танатоса

Солон и Анахарсис беседовали допоздна. По просьбе хозяина гость заночевал у него. На следующий день Солон решил устроить небольшое застолье. Так сказать, маленький пир, на который помимо Анахарсиса пригласил Главкона, Дропида, Писистрата, Аристодора и молодого поэта Феспида. Законодателю хотелось увидеть, как будет себя вести скифский царевич в более широком кругу людей, причём людей совершенно разного возраста, различных интересов и наклонностей. Правда, Дропид на приглашение не откликнулся, ссылаясь на недомогание.

Зато впервые на взрослое застолье пришёл молодой Писистрат, двоюродный брат законодателя по матери. По возрасту ему было не более пятнадцати лет, но выглядел он гораздо старше. Тот, кто не знал, сколько ему лет, мог подумать, что он достиг совершеннолетия. Высокий ростом, поджарый, очень красивый, он привлекал внимание многих афинян. Писистрат обладал острым умом, прекрасной памятью, умел с достоинством вести себя как в окружении юношей, так и среди взрослых. Он был большим хитрецом, всегда внимательно прислушивался к разговорам старших, буквально улавливал всё ценное и значимое, старался никому особо не перечить. Писистрат любил поэзию и превосходно знал её. Кроме Гомера, Гесиода и Солона ему были известны элегии многих современных поэтов. Но больше всего ему нравилось слушать умные беседы с участием афинского мудреца, из которых он многое черпал для себя. С помощью законодателя, юный арист стремился войти в элиту афинского общества и государства. И надо сказать, что со временем это ему удалось. Но сегодня он просто присутствовал в среде уважаемых людей, и весь вечер молчал; молчал и слушал, слушал и вникал в смысл происходящего. Что было вполне закономерно и главное правильно для такой ситуации.

В самом начале застолья Солон обратился к пришедшим мужам:

– Друзья мои! Мы собрались здесь, дабы по сложившемуся обычаю хорошо отдохнуть, спеть песни, поговорить о мудром, возвышенном и прекрасном. Чтобы мы делали в свободное время, если бы не наши друзья. От дружбы мы ожидаем мало, но в действительности получаем много. Хочу сообщить всем радостную новость. Круг моих настоящих друзей, а, следовательно, наших друзей, расширился. Его пополнил скифский царевич Анахарсис, прибывший к нам в Аттику в поисках знания и мудрости. Он желает их постичь до самых сокровенных изгибов. Как и мы, он не желает пустить свою жизнь по глухому пути. Царевич не просто скиф, а скиф с эллинской кровью и эллинской душой, а главное – с эллинским умом. Он – сын Гнура и афинянки Анфии, ставшей скифской царицей. Будем почитать его за нашего собрата и единомышленника. Прошу вас не отказывать ему в дружбе, уважении и всяческих просьбах.

Солон говорил ещё о многом. Все внимательно слушали его и с любопытством разглядывали Анахарсиса, вызвавшего у друзей законодателя неподдельный интерес.

Во время застолья беседовали о разном, как о текущем, так и о вечном, прекрасном. О вечном, разумеется, больше. Вначале говорили о делах государственных, потом перешли к темам хозяйственным, затем Феспид пел гомеровскую «Илиаду». Он с позволения хозяина снял со стены кифару, некогда подаренную Солону египетским жрецом Менхофрой, и, мастерски владея этим инструментом, божественно возглашал строку за строкой. Музыкально-поэтический гений Феспида произвёл на Анахарсиса такое сильное впечатление, что тот буквально растерялся, не зная, как быть, как реагировать на то, что он слышит и видит здесь. Затем Солон попросил Феспида спеть собственные песни, что тот с удовольствием и сделал.

– Понравилась ли тебе песнь Феспида? – торжественно спросил Анахарсиса Солон.

– Да, именно так! Я потрясён, – искренне признался скифский царевич. – Я даже и не помышлял, что такое вообще возможно. Феспид, видимо, сын Аполлона.

– Ну, о том, чей он в действительности сын, знает только его мать, – пошутил законодатель. – Но то, что Бог им доволен – можешь, Анахарсис, не сомневаться. А главное им восхищаемся мы. Думаю я, что на поэтическом поприще Феспида ждут великие дела.

Главкон и Феспид, немедля, приступили к расспросу гостя насчёт того, как обстоят дела с поэзией и музыкой у скифов. Дескать, какие поэмы пишут их выдающиеся аэды, на каких музыкальных инструментах играют скифы. Имеются ли у них школы, храмы, красивые дороги. Какие дома украшают улицы скифских городов.

Но если Главкон расспрашивал об этом в силу наивности и неосведомлённости, то Феспид знал точные ответы на многие поставленные вопросы. Однако ему хотелось не то чтобы уязвить скифского гостя, а просто услышать его объяснения. На самом деле это было интересно для всех собравшихся у законодателя. Ибо даже Солон не знал толком всех подробностей существования этого загадочного народа. Хотя о многом из их жизни он был наслышан от Саха и Иеракса.