Олег Баев - Следователь (основы теории и практики деятельности)

«В недрах практики, – добавляют Л. Я. Драпкин и В. Н. Карагодин, – зародилось такое процессуальное действие, как проверка показаний. Уголовно-процессуальным законом оно было не предусмотрено, а понятие и процедура его проведения до поры до времени разрабатывалась в криминалистике. В новом УПК РФ это следственное действие включено в число средств доказывания, а соответственно, и в сферу уголовно-процессуальных теоретических исследований» [268].

Приведенный перечень «опережающе» (относительно теории доказательств) создаваемых криминалистикой на основе познания ею закономерностей (и результатов их проявлений) собирания и исследования уголовно-релевантной информации приемов и рекомендаций, которые затем находят свое опосредование в уголовно-процессуальном законе, очевидно, не исчерпывающий и продолжаемый…

К примеру, в настоящее время в литературе активно обсуждаются пути «включения» в уголовно-процессуальный закон информации, возможности извлечения которой основаны на углубленных исследованиях особенностей компьютерной техники и технологий [269].

Таким образом, по нашему мнению, главное при разграничении предметов криминалистики и теории доказательств по всей вероятности не столько в степени общности закономерностей, ими исследуемых, сколько в целях их изучения этими научными дисциплинами.

Целью изучения информационных закономерностей теорией доказательств является учет их самих и результатов их проявления в возникновении и развитии норм доказательственного права, его институтов и систем [270].

Даже закономерности отражательных процессов на этапе формирования первичных следов преступления, отмечает А. В. Победкин, далеко небезразличны для науки уголовного процесса, «поскольку их характер и особенности являются основой для формирования адекватной процессуальной формы собирания доказательств» [271].

Более того, по мнению этого автора, предметом теории доказательств «как минимум являлись и закономерности формирования следов» [272]. В то же время что очевидно, эти закономерности в первую очередь являются предметной областью науки криминалистики.

На этой основе, как верно замечает В. Я. Колдин, «теория судебных доказательств исследует процесс доказывания как динамическую систему правоотношений, регулируемых принципами и нормами уголовно-процессуального права» [273]. Иными словами, теория доказательств изучает общественные отношения, связанные с уголовным судопроизводством (возникающие в связи с ним).

Но процессуальные отношения не охватывают и не могут охватить всей многогранной, далеко не инвариантной деятельности по собиранию, исследованию, использованию и оценке доказательств. Она может осуществляться по-разному в рамках одной и той же процессуальной системы, одних и тех же процессуальных правоотношений.

Подобно тому как, скажем, теория шахматной игры не в состоянии формализовать все возникающие и могущие возникнуть в практике игры ситуации, так и теория доказательств не может облечь в форму соответствующих правоотношений весь процесс доказывания, формализовать всю информационно-познавательную деятельность по расследованию преступлений. А именно она – информационно-познавательная деятельность лица, осуществляющего уголовно-процессуальное исследование преступлений, – есть предметная область науки криминалистики.

Следовательно, криминалистика изучает закономерности возникновения, сохранения, переработки информации, результаты их проявлений при доказывании, но в иных целях, чем теория доказательств – в целях оптимизации средств и способов информационно-познавательной деятельности при расследовании преступлений и рассмотрении уголовных дел в суде.

Нет, однако, сомнений в том, что наука уголовного процесса раскрывает в каких формах, посредством каких процессуальных и собственно следственных действий осуществляется информационно-познавательная деятельность при доказывании.

И в этой связи мы с большой настороженностью относимся к предложениям некоторых процессуалистов (заметьте, именно процессуалистов, а не криминалистов, что было бы, на первый взгляд, логичней) о необходимости отказаться от законодательно установленного исчерпывающего перечня средств доказывания и их источников. Достаточно, считает, например, А. Р. Белкин, установление «в законе примерного перечня источников доказательств наряду с детальной регламентацией тех требований, которым они должны удовлетворять. При соответствии этим требованием вопроса о допустимости источника доказательств и, соответственно, содержащихся в нем доказательств ни в теории, ни в практике не возникнет» [274].