Олег Баев - Следователь (основы теории и практики деятельности)

Статья 156.1. Основания для принятия процессуального решения, производства процессуального действия.

Основание/достаточное основание – подлежащие в случаях, предусмотренным настоящим Кодексом, отражению в соответствующем процессуальном акте сведения о каждом конкретном фактическом обстоятельстве, в своей системе обусловливающих необходимость принятия процессуального решения, осуществления процессуального действия. Таковыми сведениями не могут являться результаты оперативно-розыскной деятельности, предоставленные в нарушение требований статьи 89 настоящего Кодекса.

Тут же оговоримся: требование о необходимости отражения следователем сведений, явившихся основаниями для принятия решения, не относятся к его решениям о производстве тех следственных действий, само полномочие на проведение которых опосредовано (как то ранее отмечалось) в законе словосочетанием «следователь вправе/имеет право». Оно не нуждается в предварительном подтверждении таковой потребности путем вынесения самостоятельного процессуального акта; сам факт принятия решения в этих случаях усматривается лишь из протокола соответствующего следственного действия [370].

И здесь в развитие выше сформулированного положения нам представляется насущно необходимым более подробно остановиться на еще одном значимом аспекте этой проблемы, напрямую касающемся необходимости отражения в процессуальных актах наличия достаточных оснований.

Отдельные ученые высказывают внешне вполне респектабельную идею о том, что постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого должно содержать доказательства, обосновывающие формулируемый тезис. Противное, по их мнению, ведет к нарушению принципа законности, ведет к тому, «что любое лицо можно обвинить в чем угодно без достаточных на то оснований» [371].

Действительно, нет необходимости говорить о значимости этого процессуального акта для лица, в отношении которого такое решение принимается; как минимум в виде обычно после того избираемой обвиняемому меры пресечения, в любом случае ограничивающей его права на свободу личной жизни.

Но в то же время мы, в принципе, с позицией этих авторов согласиться не можем.

Нет сомнений (и в этом мы с ними всецело солидарны), что «субъект доказывания должен быть убежден в том, что добытые по делу доказательства достаточны для обоснования вины лица, привлекаемого в качестве обвиняемого» [372].

Более того, по нашему убеждению, обоснованность предъявления следователем конкретным лицам по конкретным уголовным делам обвинения должна быть предметом постоянного, углубленного и своевременного как ведомственного процессуального контроля, так и (в реалиях действующего УПК) прокурорского надзора.

Но услужливо снабжать обвиняемого информацией об имеющихся по делу изобличающих его доказательствах, особенно на самом первоначальном этапе расследования (именно предъявлением обвинения этот этап, как правило, завершается), по очевидным причинам, мягко скажем, крайне неразумно как минимум из прагматических соображений.

В то же время это отнюдь не означает, что следователь не должен разъяснять обвиняемому сущность предъявленного ему обвинения, обязанность чего прямо предусмотрена ч. 5 ст. 172 УПК: «Следователь разъясняет обвиняемому существо предъявленного обвинения».

И надо заметить, что в отдельных случаях уже на этой стадии осуществления уголовного преследования возникают конфликты и коллизии между следователем и стороной защиты. Приведем лишь два примера из следственной практики.

Главный врач одной больницы при предъявлении ему обвинения в получении взятки за некие действия, по его мнению, не входящие в его должностные полномочия, заявил ходатайство о разъяснении ему следователем противоположного мнения, отраженного в постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого. В постановлении об отказе в его удовлетворении указывалось, что «т. к. он (обвиняемый) не только имеет высшее образование, но и является доктором медицинских наук, то сам должен понимать, что входит в его служебные обязанности» (!)… Обусловленное этим «доводом» следователя заявление стороны защиты о его отводе руководителем следственного органа было удовлетворено; следователем, принявшим затем данное дело к производству, обвиняемому было перепредъявлено обвинение не в получении взятки, а в мошенничестве.

Бывший глава республики Коми Гайзер обжаловал в суд отказ следователя объяснить суть предъявленного ему обвинения. Обвиняемый и его защитники утверждали, что обвинение представляет собой набор фраз на листе бумаге, перечисляющий набор сделок. Однако в чем именно обвиняется Гайзер, они не понимают [373].