Филипп Гут - Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов [litres]

Бен счел аргументы Клея убедительными, но, кроме времени, ему срочно нужны были деньги. Поскольку шансы на успех были невелики, Бен решил не тратить скудные средства еврейских благотворительных организаций на оплату труда местных немецких сотрудников. Он попросил у Клея субсидию из фонда, из которого немцы оплачивали расходы, связанные с оккупацией союзников. Клей возражал. Деньги находились под совместным контролем четырех оккупационных держав, и Клей был уверен, что Советский Союз никогда не согласится на такое использование средств. Англичане и французы также не могли помочь, так как в их зонах еще не были приняты сопоставимые законы о реституции. (Законы были приняты спустя несколько месяцев.)

Ситуация выглядела безнадежной, но Бен решился на новую попытку. У него был запасной план. Он предложил Клею дать ему заем в немецких марках из американской части оккупационного фонда. Таким образом согласие других лиц не требовалось, а сумму можно было вернуть позднее. Клей уточнил, законно ли это. Ставки были высоки, так что Бен подтвердил: конечно, у него на руках имеется заключение, подтверждающее законность займа. Бен блефовал, но Клея ответ устроил. Он выплатил миллион марок, и Бен в спешке приступил к реализации своих планов. Он нанял немецких сотрудников, которые под руководством небольшой группы вернувшихся из изгнания еврейских адвокатов методично проверили все записи в земельно-кадастровых книгах с 30 января 1933 года на предмет смены владельца и нашли все еврейские имена. Закон военной администрации предусматривал, что лица, которые приобрели еврейскую собственность при национал-социализме, должны сообщить об этом. Бен и его сотрудники уложились в сроки. Буквально в последнюю минуту 31 декабря к офису по подаче заявлений подъехала машина американской армии, полностью загруженная заполненными бланками претензий. Бен сообщил Клею, что отсрочка больше не нужна. «Думаю, я заслужил его доверие в любых вопросах, которые еще могли возникнуть», – сказал Бен.

В «Историях» описано рискованное продолжение этих событий. Несколько лет спустя новый глава военной администрации Макклой принял должность от Клея. Макклой делал все возможное, чтобы интегрировать ФРГ в ряды демократических государств, и понимал, насколько важно поддерживать программу «реституции и компенсации» для признания вновь созданного государства. Макклой, чья жена Эллен, урожденная Цинссер, состояла в родстве с семьей Аденауэр, оказал сильное влияние на канцлера и других министров Западной Германии, чтобы требования нацистских жертв и Израиля были удовлетворены – насколько это возможно.

Когда JRSO потребовалось дополнительное финансирование, Бен обратился к Макклою. В Германии в лагерях для «вынужденных переселенцев» все еще оставались люди, пережившие концлагеря и нуждавшиеся в помощи. Вернуть их домой было целью, которую разделяли и немцы, и американцы. Было неприемлемо благоприятствовать преступникам и возвращать сумму, занятую из оккупационного фонда, ныне процветающему немецкому государству в то время как многие жертвы находились в отчаянном положении. Макклой согласился и увеличил кредит для комитета еще на миллион марок. Позже был добавлен третий миллион. Бен ценил поддержку главы администрации. Однако, когда тот в рамках политики помилования освободил осужденного военного преступника Альфрида Круппа и вернул ему конфискованное огромное имущество, Бен не сдержался. До сих пор он противостоял давлению со стороны еврейских организаций и не использовал свои контакты с Макклоем, чтобы повлиять на его позицию. «После такого я больше не мог молчать», – сказал Бен. Он дважды посетил Макклоя в его офисе, сначала во Франкфурте-на-Майне, а в ноябре 1951 года – в Бонне и напомнил о трехмиллионном кредите. В случае, если бы Макклой настоял на возмещении, Бен мог вернуть полную сумму. «Но, – сказал Бен, – это неправильно с моральной точки зрения». Не жертвы должны нести расходы, связанные с возмещением небольшой части украденного, а «виновники». Сказав это, он попросил Макклоя отменить долг, что тот и сделал.

Спустя 30 с лишним лет Бен и Макклой встретились в Гарвардском клубе в Нью-Йорке. Они беседовали, делились воспоминаниями и припомнили случай со списанием долга. На следующий день Макклой позвонил Бену.

– Ты же знаешь, что за это меня могли посадить? – спросил он.

– Знаю, – ответил Бен, – но мы сели бы оба.

Они рассмеялись. «Мы знали, что поступили правильно», – сказал Бен.