Филипп Гут - Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов [litres]

Затем наступил долгожданный момент, когда суд огласил приговоры отдельным обвиняемым (Individual Judgements). За исключением двух младших офицеров СС – Маттиаса Графа и Феликса Рюля – суд признал всех виновными по всем трем пунктам. Граф и Рюль были привлечены к ответственности только за членство в преступных организациях. Они не отдавали приказы, и нельзя было безошибочно доказать, что они возглавляли «эскадроны смерти» в отсутствие своих командиров. Остальные подсудимые, помимо того что являлись членами преступных организаций, были также привлечены к ответственности за преступления против человечности и военные преступления, и таким образом стратегия Бена, направленная на привлечение к ответственности наиболее высокопоставленных и образованных преступников, оправдалась.

По делу основного обвиняемого Отто Олендорфа председатель суда заявил, что в судебном разбирательстве фигурировали не один, а два человека с таким именем. Защита – с одной стороны – описывала Олендорфа как гуманного ученого и высокопоставленного чиновника, который выступал против тоталитарных и диктаторских тенденций в немецком обществе и часто конфликтовал с руководителем СС Гиммлером и начальником гестапо Мюллером.

Олендорф не делал различий между «высшей и низшей расой», поскольку понятие «раса» имело для него символическое значение – суд цитировал показание под присягой, представленное защитой. Обвинение – с другой стороны – говорило о генерале СС Олендорфе, который командовал айнзацгруппой в «экспедиции по расовому уничтожению». Надо полагать, что мы имеем дело с персонажем повести «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», которую написал Роберт Льюис Стивенсон. Как бы ни хотелось подробнее остановиться на предполагаемой двойственной природе подсудимого, суд мог вынести решение только в отношении одного Олендорфа – руководителя организации, убившей, по его собственным данным, более 90 000 человек. Суд счел это доказанным на основании документов и показаний свидетелей. Таким образом, айнзацгруппа D нарушила законы и обычаи войны, общее международное право и закон № 10 Союзного контрольного совета. Олендорф признан виновным по пунктам один и два, а также по пункту три, поскольку входил в состав преступных организаций СС и СД.

Масманно завершил рассмотрение дела Олендорфа замечанием, которое при всем невообразимом масштабе зверств, совершенных этим человеком, оказывало ему некоторое уважение. В отличие от других подсудимых, Олендорфа нельзя обвинить в уклонении от дачи свидетельских показаний. Он никогда не отрицал факт массового убийства и открыто и честно описал, как он выполнял смертоносные приказы.

Совсем иначе обстояли дела с Хайнцем Йостом. Командир айнзацгруппы А отрицал всякую причастность к преступлениям. Он не мог вспомнить ни одного сообщения о массовых убийствах. Он якобы не знал о газовых фургонах, которые заказывал один из его подчиненных. Суд ему не поверил. Доказательства, представленные обвинением, ясно показывали, что Йосту было известно о преступном предназначении своего подразделения. Как командир он не мог уйти от ответственности за свои действия.

Эрих Науман, глава айнзацгруппы B, тоже пытался оправдываться. Он сообщил, что некоторые из массовых убийств, упомянутых в отчетах, произошли до его прибытия в войска, а также, что в отчетах указано «слишком много жертв». Однако он не мог оспорить самого факта массовых казней. Его последним оправданием стал стандартный аргумент «приказы сверху». Это можно было признать смягчающим обстоятельством только в том случае, если бы Науман не принял к исполнению смертоносный приказ или, как минимум, смог бы доказать, что его принудили к исполнению противозаконного приказа. Суд счел, что Наумана не принуждали, и напомнил о его признаниях на допросе. Науман дал официальное показание, что перед отправлением на Восточный фронт в ноябре 1941 года он получил четкие указания от Гейдриха и тогда же впервые узнал о так называемом приказе фюрера убивать евреев, цыган и советских функционеров. Когда его спросили, видел ли он в приказе фюрера что-нибудь морально дурное, он ответил: «Я считал этот приказ правильным, потому что он был частью нашей военной цели и поэтому был необходим». Чтобы не оставить никаких сомнений относительно позиции Наумана, обвинители уточнили, верна ли эта оценка, если в приказе говорится об убийстве беззащитных, – и Науман ответил «да».