Федор Кокошкин - Лекции по общему государственному праву

Тот акт воли, который носит название закона, нельзя приписать ни министрам, ни монарху, ни одной из палат, ни, вообще, какому-либо лицу или отдельной группе таких лиц; его можно приписать только всему государству как целому, и потому мы вправе назвать его волей государства.

Преимущество теории юридической личности государства перед "реалистическими" учениями о государстве обнаруживается далее и в том, что существует целый ряд фактов государственной жизни, которые, с точки зрения последовательного "реализма" или "эмпиризма", совершенно необъяснимы. Такие факты можно указать даже в тех государствах, которые по своему устройству представляют наиболее удобное поприще для применения взглядов, истолковывающих государственную власть как личное господство людей над людьми, а именно — в абсолютных монархиях. Даже и там права и обязанности государственной власти не связаны с конкретной личностью монарха и остаются неизмененными при смене физических лиц, стоящих во главе государства. Монарх умирает, и осуществление всех заключавшихся в его власти прав и обязанностей переходит к его преемнику без всякого особого акта со стороны последнего. Мало того, даже перемена формы правления, например, превращение монархии в республику не затрагивает юридических отношений государства к третьим лицам, не уничтожает обязательств, лежащих на нем по отношению к иностранным державам или по отношению к его кредиторам.

Далее, не только в конституционных, но и в абсолютных государствах Нового времени имущество государя отделяется от имущества государства. Это первый признак государства в современном смысле слова, отличающий его от предшествовавшего ему государства патримониального. Из этого видно, что монарх — только орган государства и что он не является субъектом прав государственной власти. В абсолютной монархии, как и в конституционной, существуют юридические отношения между государем и государством. Возможность таких отношений ясно показывает, что существует идеальный субъект права, отличный от монарха, ибо монарх не может иметь юридических отношений к самому себе. Например, монарх имеет право на содержание из казны. Кто же является обязанным лицом? Конечно — государство как юридическое лицо.

Эти и им подобные многочисленные факты делают совершенно невозможным изложение современного государственного права с точки зрения реалистической теории. Да и сами последователи этой школы, отрицая юридическую личность государства, в своих монографиях и введениях к своим учебникам не выдерживают последовательно этой точки зрения при разработке положительного права. Характерным примером в этом отношении является учебник русского государственного права проф. Коркунова.

Во "введении"этого учебника юридическая личность государства отрицается, но, перелистывая его дальше, мы на каждом шагу находим выражения такого рода: "изменение устройства союза государств допустимо только по единогласному решению всех соединившихся государств"; "государство может само определять и расширять свою компетенцию"; "праву подданного соответствует обязанность со стороны государства"; "государства не признают себя обязанными принимать в подданство каждого просящего о том иностранца"; "осуществляя принудительное властвование, государство зауряд оказывается в необходимости стеснять личную свободу граждан"; "государство, конечно, имеет на это право" и т. п. Ясно, что автор помимо своей воли вынужден представлять себе государство как юридическое лицо, хотя он утверждает, что оно — юридическое отношение. Очевидно, что юридическое отношение не может принимать "решений", "определять и расширять свою компетенцию", "иметь права и обязанности", "осуществлять принудительное властвование" и т. п.

Не менее характерно, что французский юрист Дюги в блестящей монографии ("L'Etat, le droit objetif et la loi positive") решительно высказавшийся против учения о личности государства, в своем недавно вышедшем учебнике возвращается к этому учению. Правда, он объясняет, что делает это лишь ради удобства учащихся, так как отвергаемая им принципиально теория личности является господствующей. Но, тем не менее, тот факт, что даже противники господствующей доктрины вынуждены сообразоваться с нею при изложении положительного права, несомненно, является одним из самых сильных аргументов в ее пользу.

Нужно сказать, наконец, что спор между реалистической теорией и идеалистической не есть чисто отвлеченный спор. Он имеет связь с жизнью и не лишен политического значения. Реалистическая школа, отказываясь от понятия государства как субъекта права, тем самым игнорирует и стирает те жизненные явления, которые лежат в основе этого понятия. Конечно, когда мы называем государство юридическим лицом, мы пользуемся известной условной терминологией, но под этой условной терминологией кроются известные реальные факты, а именно, мы хотим этим сказать: 1) что государственная деятельность имеет целью не индивидуальные, а общественные интересы; 2) что проявления государственной власти представляют собой не акты воли отдельных лиц, но результат сложного взаимодействия многих индивидуальных воль. Оба эти факта, несомненно, существуют, и теория личности государства есть не что иное, как перевод этих фактов на юридический язык. Вот почему реалистические теории так часто, иногда даже помимо воли и намерения авторов, приобретают известную политическую окраску, а именно, затемняя в юридическом сознании столь важные для современного государства идеи общественного интереса и государственной воли, тем самым способствуют поддержанию отживших представлений о государственной власти как об индивидуальном праве физического лица.