Имре Кертес - По следам преступления

Но развитие криминалистики, способствуя разработке научной тактики допроса, в то же время вызвало к жизни и противоположную тенденцию — переоценку значения вещественных доказательств, этих „немых свидетелей”, и умаление доверия к свидетельским показаниям. Ряд экспериментов, проведенных в конце XIX и начале XX века буржуазными учеными, по их мнению, доказывал ненадежность свидетельских показаний, их неспособность правильно отражать событие преступления и связанные с ним обстоятельства. Авторы книги рассказывают об опытах Детмольда и Штерна, показывают, что порочность этих опытов заключалась в резком отличии условий их проведения от живой действительности, и на примере проведенного уже в наше время румынскими криминалистами эксперимента убедительно доказывают то, что свидетельские показания были и остаются надежным источником доказательств.

Стремление буржуазной науки и практики конца XIX и начала XX века опорочить свидетельские показания было неслучайным. Буржуазное правосудие, буржуазная законность вступали в эпоху кризиса, начиналась эра политических процессов, носящих ярко выраженный классовый характер, когда для расправы со своими классовыми врагами буржуазия перестала гнушаться любыми средствами, вплоть до фальсификации доказательств. „Немые свидетели” представлялись более удачным средством достижения неправедных целей, чем свидетели говорящие, и отсюда — переоценка значения вещественных доказательств и методов их исследования в ущерб свидетельским показаниям.

Небезынтересно отметить, что в середине XX века можно было наблюдать противоположную тенденцию. Серия фальсифицированных политических процессов, проведенных против революционных и прогрессивно настроенных членов общества в ряде империалистических государств, показала, что буржуазной юстиции дешевле и проще использовать лжесвидетелей из числа провокаторов, агентов охранки и деклассированных элементов, нежели подтасовывать заключения экспертов и таким образом заставлять лгать „немых свидетелей”. Целям фальсификации показаний служат и такие псевдонаучные методы допроса, как применение „сыворотки истины”, допрос под гипнозом и т. п., о чем убедительно пишут авторы книги.

Другим, кроме допроса, следственным действием, которое играет столь же большую роль в обнаружении доказательств — теперь уже вещественных, — является осмотр места происшествия.

Значение осмотра места происшествия для установления истины по уголовным делам трудно переоценить. В процессе осмотра следователь получает представление об обстановке совершения преступления, ощущает саму атмосферу реализации преступного замысла. Учитывая важное значение осмотра места происшествия для установления самого факта преступления и связанных с ним обстоятельств, законодательство СССР и ряда других стран разрешает производить осмотр места происшествия до возбуждения уголовного дела. Сам акт возбуждения уголовного дела ставится, таким образом, в зависимость от результатов осмотра места происшествия.

Еще герои первых детективных произведений — Дюпен Эдгара По, Лекок Луи Габорио, Шерлок Холмс Конан Дойла — демонстрировали читателям важность осмотра места происшествия, проявляя при этом почти мистическую проницательность в толковании обнаруженных ими различных следов. Г. Катона и И. Кертес приводят отрывок из рассказа Луи Габорио, в котором Лекок со свойственной ему логикой, дополняемой богатой фантазией, осмотрев место происшествия, разгадывает тайну преступления. И хотя Габорио и другие литераторы — мастера детективного жанра нередко преувеличивают возможность своих героев в „чтении” следов преступника, они правы в главном: на месте происшествия всегда остаются такие следы и поэтому осмотр места происшествия зачастую дает ключ к раскрытию преступления.

Тактике осмотра места происшествия, его методам и средствам посвящена обширная специальная литература. Умению производить осмотр уделяется серьезное внимание при подготовке будущих следователей и оперативных работников. Важность осмотра места происшествия подтверждает и практика расследования самых различных преступлений — убийств и краж, взяточничества и поджогов и т. п. Не случайно поэтому и Г. Катона и И. Кертес так подробно останавливаются в своей книге на этом следственном действии. Они показывают, как развивалось искусство „чтения” следов, истоки которого скрываются в седой древности. О следах, о выслеживании упоминают и юридические памятники венгерского народа. Материалы старинных уголовных дел позволяют воочию представить, как по следам скота находили его похитителей, а по следам на замках решали вопрос о том, был или не был совершен их взлом.