Владимир Кудрявцев - Избранные труды [сборник]

Если же два лица или более направляются в какое-либо место без цели совершения хищения, но затем, увидев подходящее для хищения имущество, сговариваются его похитить и совершают преступление, то здесь нет шайки, так как между соучастниками не было предварительной сорганизованности. По этим же соображениям следует признать, что шайка отсутствует и в тех случаях, когда субъект присоединяется к хищению, совершаемому другим лицом, на стадии исполнения преступления, или если лицо, не принимавшее участия в хищении, содействует реализации похищенного имущества. Таким образом, следует прийти к выводу, что шайка может быть создана только на стадии приготовления к преступлению. Предварительную сорганизованность, характерную для шайки, следует понимать как совершение виновными ряда организационно-подготовительных мероприятий по облегчению совершения хищения, но до начала исполнения преступления. Все лица, которые присоединяются к хищению, совершаемому шайкой, на стадии исполнения хищения или после окончания хищения – для реализации похищенного имущества, членами шайки не являются, а отвечают по правилам о соучастии. Сказанное находит подтверждение в судебной практике по делам о хищении, совершенном шайкой или соучастниками, не образующими шайку [557].

Вопрос о формах вины при совершении приготовления и покушения не нашел еще в советской уголовно-правовой литературе единообразного разрешения. Так, проф. А. Н. Трайнин [558]и проф. Н. Д. Дурманов [559]считают, что приготовление и покушение возможны лишь с прямым умыслом. Проф. Э. Я. Немировский [560]и кандидат юридических наук В. Лившиц [561]признают возможность приготовления и покушения с косвенным умыслом.

Проф. А. А. Пионтковский также допускает «логическую» возможность приготовления и покушения в преступлениях, совершенных с косвенным умыслом. Вместе с тем он отмечает, что поскольку при преступлениях, совершаемых с косвенным умыслом, преступный результат мыслится субъектом лишь как возможный, здесь создавались бы большие практические трудности при установлении наличия приготовления или покушения. «Преступник мог бы с успехом отрицать сознательное допущение им возможности наступления этого результата» [562]. Но эта оговорка не решает вопроса. Трудности доказывания характерны для многих дел о предварительной преступной деятельности. Однако наши судебно-следственные органы успешно преодолевают эти трудности. Путем ссылок на практические трудности проф. Пионтковский по существу уклонился от решения вопроса о приготовлении и покушении при преступлениях с косвенным умыслом. Тем самым эта важная проблема оказалась в учебнике по советскому уголовному праву неразрешенной.

Проф. М. М. Исаев, ставя вопрос о возможности приготовления и покушения с косвенным умыслом, склоняется больше к отрицательному его решению. Перед судом в противном случае, считает проф. М. М. Исаев, стояли бы неразрешимые трудности, он не смог бы даже определить, к какому преступлению – большей или мень шей тяжести – было совершено приготовление или на совершение какого преступления покушался субъект (например, если имел место поджог, покушался ли виновный на убийство или на причинение легкого или тяжкого телесного повреждения). Проф. Исаев полагает, что в тех случаях, когда преступления, совершенные с косвенным умыслом, остались безрезультатными, их следует квалифицировать как самостоятельные преступления, если это возможно по характеру совершенного лицом деяния [563].

Прежде всего утверждения о возможности приготовления и покушения с косвенным умыслом противоречат закону. Ст. 19 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик говорят о покушении и приготовлении как о действиях, совершенных при наличии у лица намерения достичь преступного результата. Эти статьи говорят о случаях, когда «преступление не было совершено по добровольному отказу лица, намеревавшегося совершить это преступление…» (курсив мой. – Н. К. ). В ст. 16 УК УССР покушение определяется как действие, при котором субъект «…не привел своего намерения в исполнение…».

Намеренное совершение действий может пониматься только в смысле целевой направленности этих действий на определенный преступный результат, то есть в смысле наличия у лица соответствующего сознания и желания добиться наступления этого результата. При совершении преступления с косвенным умыслом субъект не намеревается достичь преступного результата. В сознании субъекта и в объективной обстановке совершения преступления преступный результат лишь возможен и выступает как побочный по отношению к желаемому виновным результату. Лицо, поджигающее свой застрахованный дом, не намеревается причинить смерть жильцам дома, а намеревается получить страховую премию. Смерть жильцов, если она последовала, выступает как побочное, не намеренное, не желаемое субъектом последствие.