Элина Сидоренко - Отрицательное поведение потерпевшего и Уголовный закон

В. И. Минская и Г. И. Чечель подходят к «внезапности» иначе, чем другие авторы. Они считают, что «аффекту предшествует внезапность провокации – действия потерпевшего в данный момент неожиданны для субъекта» [287]. На наш взгляд, авторы часто встречающуюся ситуацию ошибочно возвели в правило, но при этом не учли ряд обстоятельств. Человеческая психика в силу своих особенностей порой ищет повод для аффективной разрядки и находит его в поведении жертвы. В таких случаях о неожиданности провокации можно говорить с большой долей условности. И, конечно, внезапность негативного виктимного поведения полностью отсутствует тогда, когда имеет место длительная психотравмирующая ситуация. Как подчеркнул Верховный Суд РФ, для такой ситуации «характерна длительность (протяженность во времени) и она должна быть связана с аморальными или иными действиями потерпевшего» [288].

Как нам представляется, существующая редакция ст. 107 и 113 УК РФ лишила «внезапность» важного уголовно-правового значения, предусмотрев в качестве вызывающего ее фактора длительную психотравмирующую ситуацию. Доктрина уголовного права стремится помешать этому и в рассматриваемое понятие вкладывает не свойственное ему значение.

На наш взгляд, пришло время отказаться от признака внезапности и вообще исключить из статей 107 и 113 УК РФ указание на «внезапно возникшее сильное душевное волнение», поскольку оно есть не что иное, как один из видов аффекта.

В то же время необходимо расширить практическое применение статей, введя в их диспозиции более общий термин «аффективное состояние, оказывающее определяющее влияние на сознание и волю лица». Указание на степень влияния эмоциональных состояний на поведение виновного создаст определенный запас прочности юридическим формулам и позволит суду избежать ошибок при квалификации преступлений, спровоцированных отрицательным поведением потерпевших.

Для квалификации деяний, предусмотренных ст. 107 и 113 УК РФ, большое значение имеет анализ субъективной стороны, включающей в себя не только умысел, мотив, но и эмоции.

Как отмечал еще А. А. Пионтковский, «рассмотрение эмоциональной стороны совершенного деяния позволяет более глубоко понять его мотивы, направленность умысла и таким путем более глубоко выяснить характер вины в данном преступлении» [289]. По своей природе эмоции выражают качественную сторону деятельности, характеризуют глубоко субъективное отношение человека к происходящему, придают яркость и живость мотивам. «Они составляют динамико-энергетическую сторону мотивации, энергетический источник сознательной активности» [290]. Наиболее ярко эмоции проявляются при аффекте.

Что же касается формы вины, то, несомненно, аффектированные преступления – умышленные. Однако относительно вида умысла в доктрине уголовного права не выработалось единой позиции.

Практически все ученые единодушны в том, что следует выделять особый «аффектированный» умысел, который возникает и реализуется в состоянии аффекта, носит на себе его отпечаток.

Признавая существование данного вида умысла, нельзя согласиться с Я. Костарчук-Грушковой, утверждающей, что «внутренняя техническая сторона действия может быть результатом холодного помысла и следствием приготовлений, а фактическое действие непременно должно быть совершено в состоянии аффекта» [291].

Что же касается вида «аффектированного умысла», то большинство авторов предлагают в каждом конкретном случае исходить из фактических обстоятельств дела и допускают как прямой, так и косвенный умысел.

В. Н. Ткаченко, напротив, настаивает на существовании лишь косвенного умысла [292]. На наш взгляд, довод автора о том, что «умысел в этом случае возникает внезапно, человек в значительной мере теряет контроль над своими поступками, не может регулировать их интенсивность», характеризует лишь момент возникновения умысла, а не его вид.

В защиту позиции В. Н. Ткаченко выступает Т. Ткаченко. По его мнению, «человек в состоянии аффекта действует хаотично и нецеленаправленно, поскольку динамическая часть поведения преобладает над смысловой. Далее, вследствие перевозбуждения снижается возможность управления своим поведением. Это, в свою очередь, свидетельствует об отсутствии цели действий» [293].

Иную позицию высказывают психологи. Многие из них вообще отрицают наличие импульсивных действий в состоянии аффекта [294]. Авторы указывают, что «при совершении преступлений в состоянии сильного душевного волнения виновный не только предвидит наступление преступного результата, но и направляет свою волю на его достижение» [295].