Стюарт Росс - Наука Шерлока Холмса [методы знаменитого сыщика в расследовании преступлений прошлого и настоящего] [litres]

Более того, в общем и целом Холмс в области химии действует совершенно правильно. Говорит истину по поводу кислот, хотя использует их беззаботно, о чем сообщают его руки, «обесцвеченные благодаря сильным кислотам», и «покрытый пятнами от кислот дощатый стол» в «химическом углу» его апартаментов. Тест на наличие крови, над которым он трудился, впервые столкнувшись с Ватсоном, также вполне одобрен академиками: некоторые говорят, что тест все еще используют столетием позже.

О’Брайен не соглашается с ремаркой Ватсона по поводу того, что знания Холмса в области астрономии «никакие» («Этюд в багровых тонах»), убедительно доказывая, что либо Ватсон ошибается, либо Холмс подчерпнул астрономические знания после того, как друзья встретились. Доказательства этого можно обнаружить в трех местах канона.

Самое примечательное находится в рассказе «Случай с переводчиком», когда Холмс и Ватсон небрежно болтают о гольф-клубах и о том угле, под которым Земля вращается по отношению к плоскости орбиты, который они называют «наклонностью эклиптики к экватору». Определенно это не та тема, которую выберет для обсуждения человек с «никакими» познаниями в астрономии.

О’Брайен также настаивает на том, что у Холмса имелись и сведения в области геологи. Профессор указывает, что хотя у нас мало информации, но выводы Ватсона по этой дисциплине – «практические, но ограниченные» – выглядят достоверными. Практические: способность Холмса понять, откуда явился тот или иной человек, по грязи на его ботинках и одежде (хотя не требуется степень по геологии, чтобы знать, что красная глина встречается в районе Вест-Кантри). Ограниченные: нереалистический навык различать почвы из разных районов Лондона, по всей видимости, является примером скорее беззаботного подхода Конан Дойла к научным деталям.

Если оглянуться на прочитанное, то можно заметить пару интересных моментов. Во-первых, хотя в книге содержится восемьдесят семь отсылок к первым десяти историям о Шерлоке Холмсе (повести и рассказы), к последним десяти таких отсылок всего тридцать две. Одним из объяснений может быть то, что в первой партии две повести (поэтому там 128 220 слов, а во второй, для сравнения, 67 050 [47] В оригинальных текстах на английском языке. ). Но все же цифры предполагают определенное уменьшение отсылок и упоминаний науки, криминалистической или другой.

В книге Scientific Sherlock Holmes O’Брайен отмечает ту же самую тенденцию; кроме того, он связывает популярность истории (и даже ее качество) с тем, в какой степени она опирается на науку. Иначе говоря, чем больше науки в истории, тем она лучше. Почему? А потому, говорит он, что наука дает истории «надежность и сложность»; к этому я добавил бы «достоверность и аутентичность».

Подобные свидетельства говорят о том, что научный детектив жестко укоренен в реальности поздней викторианской Британии. Когда мир перебрался в ХX век, который характеризовался все большей степенью неопределенности, сознательная или бессознательная уверенность таких людей, как Конан Дойл (и Холмс), в благотворном могуществе науки ослабела. Автор, который все в меньшей и меньшей степени соприкасался с научным прогрессом, реагировал, включая все меньше научной информации в свои истории.

Наука и технология в США или Германии быстро ушли вперед по сравнению с Британией и ее империей; научный социализм (он же коммунизм) стал угрозой традиционному социальному порядку; мужское доминирование и лидерство перестали восприниматься как нечто само собой разумеющееся; новые технологии стали основой для оружия столь чудовищного, что ранее о нем не могли и помыслить; работы психологов помогли обнаружить не нанесенные на карту глубины и проблемы человеческой души, которые ранее были непонятны или просто игнорировались; сама идея относительности (теоретически разработанная между 1905 и 1916 годами) подорвала существовавшую ранее в науке определенность.