Аркадий Ваксберг: У крутого обрыва

Ему виделись под крылом Манила и Гонолулу, а летал он в Кощеево и Урусобино, в Игрищи и Пестяки.

Человек начитанный и толковый, он понимал, конечно, что сразу ничего не дается, что никто не доверит лайнер пилоту, не освоившему «кукурузник». Но на все это требовались годы, надо было работать, не суетясь, не гоняясь за призрачной «красотой» жизни. А ему было жалко молодых лет, которые, как учит расхожая мораль, быстро проходят. В принципе он готов был ждать, но только с гарантией, что ему удастся хоть чего-то дождаться. Он готов был — опять-таки в принципе — работать засучив рукава, но так, чтобы не очень потеть и чтобы деньги текли золотым ручьем.

Деньги, увы, не текли, потеть приходилось изрядно, и гарантий на будущее никто не давал.

А тут еще стал заедать быт. Вроде бы совсем недавно он бегал на свидания, дарил цветы, писал пылкие письма. Девчонка из его класса восторженно слушала стихи, которые он читал, когда ночи напролет они бродили до безлюдным набережным, и вместе с ним строила розовые воздушные замки. Но, как и все женщины, став женой, а потом и матерью, она опустилась на землю. Нужно было обживать дом, заботиться о ребенке, думать о будущем — реальном, а не иллюзорном.

Эта постылая трезвость еще больше подчеркивала крах надежд и призрачность юношеских мечтаний. Шли годы, а он все еще торчал в «провинциальной дыре» и в сотый раз разглядывал сверху Бакуниху и Макарьев… Правда, было ему всего-навсего двадцать три — мальчишеский возраст по нынешним временам — а казалось: грядет чуть ли не старость.

Он работал, и работал неплохо, поступил заочно в академию гражданской авиации — это сулило потом продвижение, рост. Но учиться предстояло несколько лет, а после учебы «пробиваться», одолевать служебную лестницу ступень за ступенью, откладывать «на потом» все, о чем так сладко мечталось… Боже мой, да как же это он прогадал? Вон в кино, говорят, покрутишься перед камерой — и тебе деньги и слава… А жизнь-то какая: премьеры, поклонницы, фестивали!.. Или, скажем, балет: попорхает, попрыгает — и полтыщи отвалят…

Но на балетные лавры Петровский все же не посягнул. И в кино не полез: хлопотно очень. Литература — дело другое: сидишь себе, покуривая, за письменным столом, водишь пером по бумаге, потом относишь «нетленку» на почту и ждешь перевода. Очень мило. Главное — просто. Работенка — не бей лежачего, зато какой результат.

Брезжил план большого романа, но роман он решил отложить до лучших времен, обратившись сначала к жанрам малоформатным. Пришла идея рассказа: бывший пастух становится доктором наук. Или — еще того лучше: доктор наук приезжает в родное село и по старой памяти поспешает на пастбище…

Он безуспешно промаялся весь день над первой фразой, но не впал в отчаяние, — как истинный литератор, завел записную книжку и стал копить заготовки в стихах и прозе. Придумал — на всякий случай — оригинальные рифмы: «доцента, процента, акцента». Оригинальный диалог: «Ты почему такой веселый? Гулял на свадьбе? — Нет, отгадал четыре цифры в спортлото».

Сюжеты будущих произведений он брал прямо из жизни. У него только что родился сын — «по обоюдному недосмотру», как заявит он впоследствии прокурору. Он озлился на «недосмотр», отказался от сына, порвал с женой, грубо толкавшей его в пропасть обыденщины, и забрал все подарки, которые сделал ей к свадьбе. В записную книжку он занес потом такой сюжет для небольшого рассказа: «Сын, никогда не видавший отца, приглашает его на свою свадьбу».

Но за сюжеты гонорар не платили, и со славой дела обстояли неважно. Толя снова сменил жанр, перешел не на малый формат — на мельчайший. Как раз вошли в моду сатирические миниатюры, шуточки, спрессованные подчас до единственной фразы. И вот в один прекрасный день сотрудники «Клуба 12 стульев» извлекли из почты материал, предложенный Анатолием Петровским для шестнадцатой полосы «Литературной газеты»:

ФРАЗЫ. «Одна голова хорошо, а ученая степень лучше», «Сколько волка ни корми, он все равно слоном не станет», «Не имей сто рублей, а имей удачу в «Спортлото».

СЛОВАРИК. «Аквариум — рыбье общежитие»; «Газон — часть суши, по которой ходить запрещено»…

Что-то, право, не густо. Конечно, обильная почта 16-й полосы приносит еще и не такой «улов». Далеко не каждому хватает выдумки и блеска, чтобы тягаться с Евг. Сазоновым. И мне в голову не пришло бы оговаривать автора, у которого что-то не получилось. Но тут мы имеем дело не с обычным редакционным самотеком, не с естественным желанием попробовать свои силы на газетных страницах. Для Анатолия его худосочные афоризмы были отнюдь не забавой — заявкой на место под солнцем, способом начать красивую жизнь, приобщившись к изящной словесности…