Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том I. Преступление и наказание

Происходит и обратный процесс: преступления декриминализируются, переводятся в аморальные поступки. Например, УК 1996 г. декриминализировал заведомое поставление другого лица в опасность заражения венерическим заболеванием. Теперь это аморальный поступок. Применительно же к ВИЧ-инфекции (заведомое поставление в опасность заражения другого лица) позиция законодателя не изменилась – это преступление. УК 1960 г. декриминализовал, переведя в аморальный поступок, так называемый самоаборт, т. е. произведение самой себе беременной женщиной аборта. Таким образом, преступления отличаются от аморальных поступков: а) по общему объекту, более узкому и менее разнообразному, чем в сфере морали; б) по антисоциальности, которая в преступлениях наивысшая и именуется общественной опасностью, а в безнравственных поступках – минимальная и называется аморальностью; в) внутри общественной опасности ведущим разграничительным элементом выступает вред (ущерб) охраняемым интересам личности, общества, государства; г) среди других криминообразующих признаков, которые позволяют провести границу между преступлениями и аморальными поступками, УК предусматривает низменную мотивацию, опасные способы совершения деяний, в том числе групповой, с применением насилия и т. п.

Для уяснения природы преступлений существенное значение имеет вопрос об их отграничении не только от аморальных поступков, но и от иных видов правонарушений. Являясь разновидностью правонарушений, преступления обладают общими чертами, известными всем видам противоправных деяний. Вместе с тем для них характерны присущие только им признаки и свойства, которые отражают сущностные отличия преступлений от гражданско-правовых деликтов, административных, дисциплинарных и иных правонарушений [242]. Без учета отличий преступных видов противоправного поведения от иных правонарушений невозможно составить полное представление о сущности и неотъемлемых признаках преступления.

Вопросы теории и практики отграничения преступлений от иных видов правонарушений уже давно привлекают к себе внимание исследователей. Однако несмотря на значительный объем имеющейся по данной теме литературы многие ее аспекты, в том числе и общетеоретического порядка, до сих пор остаются нерешенными. Это тем более удивительно, что все исследователи, по существу, основывают свои выводы на едином методологическом подходе, согласно которому любое правонарушение необходимо оценивать, прежде всего, по его социальной значимости [243].

Учитывая, что социальная значимость в качестве главного признака правонарушения используется в законодательстве как первооснова юридической градации преступлений и проступков, а также то, что в зависимости от нее определяются иные признаки правонарушений (противоправность, виновность, наказуемость), можно было бы предположить достаточно унифицированный подход исследователей к критериям разграничения преступлений и проступков. Но в действительности дело обстоит не так. Единство взглядов на оценку социальной значимости преступлений и проступков отсутствует, и, как следствие, в юридической литературе далеко неоднозначно решается вопрос о критериях разграничения преступлений и иных правонарушений.

Одни ученые полагают, что преступления качественно отличаются от проступков тем, что первым присуще такое свойство, как общественная опасность, а вторым – нет. При этом они исходят из того, что уголовное законодательство (ст. 14 УК) прямо именует преступление общественно опасным деянием, чего нельзя сказать о законодательстве об иных видах юридической ответственности, которое, по их мнению, свидетельствует лишь о вредности лежащих в их основании проступков [244].

В противовес им значительное число авторов считает, что все правонарушения по своему характеру являются общественно опасными деяниями и поэтому преступления и проступки следует отграничивать друг от друга по степени общественной опасности: проступки менее общественно опасны, чем преступления [245].

Своеобразную позицию в данном вопросе занимает Д. Н. Бахрах. Анализируя административные правонарушения, он придерживается того мнения, что одни проступки могут достигать степени общественной опасности, а другие (и их большинство) характеризуются только общественной вредностью, так как реально не причиняют и не способны причинить ущерб общественным отношениям [246]. Высказывалась и такая точка зрения, согласно которой проступки не следует рассматривать ни сквозь призму общественной опасности, ни сквозь призму вредности. Так, Б. М. Лазарев включает в понятие проступка только такие признаки, как противоправность и виновность деяния, уже в силу наличия которых они вносят дезорганизацию в общественные отношения и препятствуют достижению целей правового регулирования [247]. С ним отчасти солидарен Б. В. Яцеленко, который полагает, что отличительным признаком преступлений от иных правонарушений является характер противоправности [248].