Владислав Уруков - Правовое регулирование векселя в российском гражданском праве

Помимо указанных примеров римское право знало и другие абстрактные обязательства, возникающие в силу одностороннего обещания, например: votum («обет божеству») и pollicitario («обещание в пользу городской общины»). Кроме того, одним из самых распространенных в системе римских абстрактных обязательств были так называемые вербальные договоры ( stipulatio). Как отмечает профессор И. А. Покровский, «на основании stipulatio возникало обязательство строго одностороннее: кредитор – только кредитор и должник – только должник. Кредитор может требовать только того, что было обещано. С другой стороны, обязательство из stipulatio есть обязательство абстрактное: оно возникает только вследствие того, что на вопрос кредитора должник ответил „spondeo“ (обещаю, клянусь. – В. У. ). Почему должник дал такой ответ – это для stipulatio безразлично, и ссылаться на те или другие отношения, приведенные к stipulatio – на так называемую cousa, – ни кредитор, ни должник не вправе» [10] Покровский И. А. История римского права. – СПб.: Летний сад, 1999. – С. 395. . Таким образом, стипуляцией назывался устный договор, который заключался посредством вопроса будущего кредитора и совпадающего с этим вопросом ответа будущего должника по обязательству.

Гай характеризует стипуляцию следующим образом (3.92): «Обязательство словами заключается посредством вопроса и ответа, например: обязуешься торжественно дать? Обязуюсь торжественно дать? Дам. Обещаешь? Обещаю. Даешь ли честное слово исполнить свое обещание? Даю честное слово. Ручаешься? Ручаюсь. Сделаешь? Сделаю» [11] Памятники римского права. Институции Гая. – М.: Зерцало, 1997. – С. 98. . Стипуляция порождала строгое обязательство, которое зависело только от того, что было произнесено. При споре между сторонами какие-либо возражения не принимались. По этому поводу Гай пишет (4.116): «…если бы ты обязал меня стипуляционным образом отсчитать тебе деньги будто взаймы, и я бы не отсчитал; не подлежит сомнению, что я могу от тебя потребовать эти деньги, ты должен их дать, так как ты обязан в силу стипуляции…» [12] Памятники римского права. Институции Гая. – М.: Зерцало, 1997. – С. 140. Формальные начала требовались и в отношении самого содержания обязательства, которое подлежало строгому буквальному толкованию. Кроме того, формальный характер стипуляции действовал только на участвовавшие в ней стороны, и ввиду этого условия стипуляции не могли быть возложены на третьих лиц. По стипуляции кредитор мог требовать только того, что было обещано.

Таким образом, стипуляция порождала обязательство строго одностороннее. Следовательно, можно с уверенностью сказать, что стипуляция по займу денег имела многие свойства современного простого векселя: одностороннее обещание; абстрактность, т. е. не требовалось какого-либо основания сделки; не играла какой-либо роли в разрешении спора и межличностных отношениях между кредитором и должником; была строго формальной, поскольку исключительное значение имело буквальное значение произнесенного вопроса и ответа; для взыскания по обязательству кредитора было достаточно доказать факт стипуляции. В связи с этим справедливо утверждение профессора И. А. Покровского о том, что «во многих отношениях стипуляция представляла для деловых людей незаменимые удобства (вроде современного векселя): часто ради этих удобств (доказывания, строгость иска и т. д.) стороны и другие обязательства (например, долг из купли-продажи) превращали в обязательства стипуляционные (novatio) – совершенно так же, как в наше время облекают форму векселя. И можно даже определить stipulatio в этом отношении как устный вексель» [13] Покровский И. А. История римского права. – СПб.: Летний сад, 1999. – С. 396. .

Очевиден вывод: векселеподобные обязательства, обязательства с признаками современного векселя, первоначально возникли и развивались в римском праве. Первым векселеподобным документом был хирограф, а обязательство, которое полностью совпадало с вексельным, являлось обязательством из стипуляции. В дальнейшем, вероятнее всего, они были использованы первоначально итальянскими купцами в коммерческом обороте, поскольку разработанная римским правом система обязательств, в том числе векселеподобных, прежде всего, отвечала запросам и потребностям товарного производства. С учетом вышеизложенного полагаем, что первоначальным векселем мог быть только простой вексель, а не переводной, поскольку, во-первых, в векселеподобных обязательствах участвовало только два субъекта – кредитор и должник, и, во-вторых, в природе и обществе движение идет от простого к сложному, т. е. переводной вексель как более сложное правовое явление не мог возникнуть ранее простого векселя. Этой точки зрения придерживается В. А. Белов, правда, с некоторыми оговорками. Он полагает, что имевший хождение в средневековой Италии вексель по содержанию был сходен с простым векселем, а условием возникновения и существования простого векселя является развитие личного кредита. Если он перерастает в вещный кредит, на место простого векселя становится переводной и т. д. [14] См.: Белов В. А. Очерки по вексельному праву. – М.: Статут, 2000. – С. 15–19. Позднее, после римского периода, в начале средних веков появляется третий субъект – плательщик, или исполнитель обязательства, т. е. вексель приобретает черты переводного векселя.