Александр Чучаев - Государственные преступления в уголовном праве России в XX веке. Историко-правовые очерки

Преступления, посягающие на основы общественной безопасности, представлены в УК РСФСР четырьмя деяниями: участие в массовых беспорядках; бандитизм; участие в беспорядках и нарушение правил оборота взрывчатых веществ.

Статья 75 УК РСФСР предусматривает ответственность за участие в массовых беспорядках – погромах, разрушении путей и средств сообщения, освобождении арестованных, поджогах и т. д. Массовость – понятие оценочное, выразить его в каких-то количественных показателях практически невозможно. Главное здесь заключается в ином – беспорядки должны проходить в таком месте и при наличии таких условий, при которых к толпе может присоединиться неопределенное количество других лиц; тем самым массовые беспорядки приобретают характер публичного действия, что повышает их общественную опасность. Толпа, как правило, образуется стихийно, однако при этом не исключается и определенная предварительная организационная деятельность. Элементы организованности толпы и руководства ее могут сформироваться уже непосредственно на месте совершаемых беспорядков.

Обязательным признаком преступления является вооруженность участников беспорядков. Буквальное толкование законодательной формулировки приводит к выводу, что вооруженными должны быть все участники массовых беспорядков. Однако такое понимание закона вряд ли соответствует сути толпы, стихийности образования и возможности ее увеличения за счет примкнувших к ней лиц, в том числе даже не принимающих непосредственного участия в погромах. Кроме того, в ч. 3 ст. 75 УК РСФСР прямо говорится о невооруженных участниках беспорядков. Следовательно, количество вооруженных лиц – вопрос факта, он устанавливается судом в каждом конкретном случае. Пожалуй, исключается ответственность по указанной статье за совершение описанного в ней деяния при наличии одного вооруженного лица, так как в законе употреблено множественное число.

Оружие следует понимать широко, относя к нему не только огнестрельное оружие, но и топоры, ломы, косы, вилы, колья, дубины и т. д.

Ответственность дифференцирована в зависимости от личности виновного и его роли в совершенном преступлении. Закон выделяет:

1) организаторов, руководителей и подстрекателей, а также участников, уличенных в совершении убийств, поджогов, нанесении телесных повреждений, изнасиловании и вооруженном сопротивлении власти. Понятий «организатора» и «руководителя» уголовный закон не содержал, понятие подстрекателя раскрывалось в ст. 16 УК РСФСР. Для признания участника массовых беспорядков их организатором, руководителем или подстрекателем необходимо установить причинную связь между их действиями и поведением толпы;

2) вооруженных участников беспорядков;

3) невооруженных участников беспорядков;

4) лиц, не принимавших непосредственного участия в беспорядках и насильственных действиях, но содействовавших участникам беспорядков оказанием им помощи сокрытием следов преступления, самих преступников или иными действиями.

С массовыми беспорядками логически связано деяние, предусмотренное ст. 77 УК РСФСР; это обстоятельство, казалось бы, обусловливало их последовательное расположение в системе преступлений против порядка управления, однако они по труднообъяснимым причинам были разобщены нормой о бандитизме. В указанной статье речь идет об участии в беспорядках, не отягченных преступными деяниями, указанными в ст. 75 УК РСФСР, но сопряженных с явным неповиновением законным требованиям властей, противодействием исполнению последними возложенных на них обязанностей или понуждением их к исполнению явно незаконных требований, если неповиновение выразилось хотя бы только в отказе прекратить угрожающее общественной безопасности скопление.

Сопоставляемые преступления отличаются по ряду моментов. Во-первых, беспорядки не требуют массовости и вооруженности их участников; во-вторых, участники беспорядков не совершают погромов, поджогов и т. д. Сущность преступления, предусмотренного ст. 77 УК РСФСР, заключается в неповиновении, именно этот признак выступает основным криминообразующим обстоятельством.

На наш взгляд, редакция указанной статьи несколько нелогична, эта нелогичность обусловлена наличием имеющейся в законе оговорки – «хотя бы неповиновение выразилось только в отказе прекратить угрожающее общественной безопасности скопление». По сути, уже одно это деяние образует состав рассматриваемого преступления, остальные признаки являются излишними. С.П. Ордынский полагает, что «единственным выходом из этой неясности является предположение, что законодатель, давая такую редакцию закона, желал отметить сравнительную разницу “неповиновения”, “противодействия” и “понуждения” и предоставить суду возможность различно карать виновных в зависимости как от того, было ли с их стороны совершено только неповиновение или же они перешли уже к противодействию и даже к “понуждению”, так и от того, законны или незаконны были те требования власти, которые дали повод толпе собраться воедино» [126].