2. Сообщения лица, заподозренного в совершении преступления, даже если они сделаны с соблюдением всех правил, не могут рассматриваться в качестве свидетельских показаний. Независимо от того, занимает ли данное лицо формальное положение подозреваемого в уголовном процессе, разъяснено ли ему право не свидетельствовать против самого себя, его показания не обладают признаком допустимости, потому что они получены с нарушением важнейших нравственно-правовых постулатов, вытекающих из презумпции невиновности: а) свидетель – это лицо, не причастное к данному преступлению; б) никто не может нести бремя обязанности свидетельствовать против самого себя под страхом уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и от дачи заведомо ложных показаний (свидетельские показания даются только после официального предупреждения об этом).
3. Предметом свидетельских показаний могут быть любые обстоятельства, подлежащие установлению по данному делу, в том числе о личности обвиняемого, потерпевшего и о взаимоотношениях с ними. Ни сокровенная тайна частной жизни, ни коммерческая, ни даже государственная тайна в принципе не могут служить основанием для отказа от дачи свидетельских показаний. Не дано свидетелю и права судить, что относится к делу, а что не относится, и по этим соображениям говорить об одном, умалчивать о другом и отказываться свидетельствовать о третьем. Словом, предмет показаний определяет допрашивающий, а не свидетель. Он же, допрашивающий, несет ответственность за правильное решение этого важного вопроса, в частности, в том случае, если он вместо выяснения обстоятельств, входящих в предмет доказывания, злоупотребляя своим служебным положением, «копается в чужом белье» из подлого любопытства. Однако при этом нельзя упускать из виду главное: свидетель – это лицо, которое дает показания по чужому (а не по своему) делу. Он может изобличать обвиняемого и на допросе, и на очной ставке, будучи обязанным в рамках известного ему отвечать на любой поставленный вопрос. Но как только допрос разворачивается в сторону изобличения самого свидетеля, срабатывает конституционное положение, согласно которому никто не обязан свидетельствовать против самого себя. И даже если свидетель дал изобличающие самого себя показания, они не могут быть использованы в суде в качестве доказательства его виновности в совершении преступления, потому что получены с нарушением закона и, таким образом, лишены признака допустимости.
4. Не могут служить доказательством фактические данные, сообщаемые свидетелем, если он не способен указать источник своей осведомленности. Не являются также доказательством показания о том, как лицо, вызванное на допрос в качестве свидетеля, провело день, когда было совершено убийство, и заканчивающиеся заявлением о том, что по самому факту убийства ему ничего не известно. Такое лицо вообще не является свидетелем и допрошено оно напрасно. Поэтому когда в средствах массовой информации сообщается, что по такому-то громкому делу допрошено 500 свидетелей, однако преступление не раскрыто, это может означать только одно: в таком деле подшито 500 «пустых» протоколов допросов, служащих отчетом о проделанной работе, и 500 граждан, подлежащих в лучшем случае умному, тонкому сыскному опросу оперативным работником без отрыва гражданина от своих занятий, вызывались повесткой к следователю и так же, как и сам следователь, теряли часы, а то и дни зря.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.