Александр Чучаев - Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография

Ю. П. Титов также полагал, что указанный правовой памятник не знает понятия преступления против власти (государственного преступления) и не предусматривает наказаний за деяния, которые позднее так были названы. Подобное положение автор объясняет тем, что оно напрямую связано с характерным для того времени общим понятием преступления («обида»), неразвитостью государственной власти и ее аппарата [62] См.: История государства и права России / под ред. Ю. П. Титова. М., 2009. С. 28. . Вместе с тем Ю. П. Титов выделял нормы Русской Правды, предусматривающие ответственность за убийство в зависимости от социального положения жертвы – привилегированных людей («княжих мужей»): дружинников, княжеских слуг («огнищан», «подъездных») [63] Там же. С. 29. .

По мнению О. И. Чистякова, в Русской Правде «нет ни государственных, ни должностных, ни иных родов преступлений» [64] История государства и права СССР / под ред. О. И. Чистякова, И. Д. Мартысевича. В 2 ч. М., 1985. Ч. 1. С. 33. . Согласно позиции других авторов нормы об охране представителя власти встречаются уже в Русской Правде [65] См., напр.: Кизилов А. Ю. Уголовно-правовая охрана управленческой деятельности представителей власти. Ульяновск, 2002. С. 23–41; Яковлева С. А. Насильственные преступления в отношении представителя власти. М.; Йошкар-Ола, 2004. С. 5–19; и др. . Думается, что исходя из сущности власти это вполне объяснимо. Необходимость защиты ее представителей предопределена уже самим существованием государства, получающим наиболее яркое выражение во власти. Недаром во всех имеющихся в литературе многочисленных определениях государства выделяется такой его признак, как наличие властной силы. Т. Гоббс справедливо замечал, что «пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, а именно в состоянии войны всех против всех» [66] Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1936. С. 115. Надо заметить, что схожее мнение высказывалось и некоторыми русскими юристами. Например, Н. Н. Алексеев исходил из того, что мир несовершенен, именно поэтому необходимо государство. Уничтожение последнего ведет к бездне произвола и насилия, по сравнению с которыми весь аппарат государственного принуждения покажется просто раем (см.: Алексеев Н. Н. Русский народ и государство. М., 1998. С. 579–581). Б. А. Кистяковский указывал, что сложность отношений, складывающихся в обществе, требует наличия общих норм и правил, обязательность исполнения которых гарантируется только государственной властью. Общество без государства и власти – это «идеал Царствия Божия на земле, который осуществится только тогда, когда все люди станут святыми» ( Кистяковский Б. А. Философия и социология права. СПб., 1998. С. 263–264). . Именно это состояние и приводит людей к установлению государства в целях своего самосохранения [67] В наше время «естественное состояние», о котором говорит Т. Гоббс, воспринимается как эвристический прием, основной вопрос которого: «Что делает общество возможным?». Другими словами, почему отношения между людьми не принимают форму хаоса, в котором могло бы произойти все, что угодно (см.: Падьоло Ж. Социальный порядок: принципы социологического анализа // Современная западная социология: классические традиции и поиски новой парадигмы. М., 1990. С. 93–94). .

Государство для осуществления своих функций нуждается, по М. Веберу, в материальных ресурсах и управленческом штабе, представителей которого берет под усиленную, в том числе и уголовно-правовую, защиту.

В ст. 1 Русской Правды указывается: «Убьеть муж (ь) мужа, то мьстить брату брата, или сынови отца, любо отцу сына, или братучаду, либо сестринусынови; аще не будеть кто мьстя, то 40 гривен за голову; аще будеть русин, любо гридин, любо купчина, любо ябетник, любо мечник, аще изгои будеть любо словенин, то 40 гривен положите за нь» [68] Российское законодательство X–XX веков. В 9 т. М., 1985. Т. 1. С. 47. Под указанными в этой статье лицами понимались: братучаду – дети братьев (т. е. двоюродные братья), иногда переводится как племянник со стороны брата; сестринусынови – дети сестры, т. е. племянники; ябетник – чиновник, сообщавший властям о состоявшихся происшествиях и правонарушениях; служащий, судебное должностное лицо; изгой — человек, вышедший из общины (имеются и другие толкования этого слова); словенин – 1) житель Новгородской земли; 2) селянин. . Данная норма не получила однозначного толкования. Специалисты XIX в., интерпретируя ее, в первую очередь обращают внимание на два момента: является ли исчерпывающим круг лиц, имеющих право на месть [69] Н. Ланге, например, считал, что перечень названных в статье лиц является открытым. В противном случае следовал бы неверный вывод о том, что «дядя не имел права мстить за племянника, тогда как последний пользовался этим правом по отношению к дяде…»; кроме того, опираясь на выражение «муж мужа», можно было утверждать, что «…Правда дозволяла месть одним мужчинам и единственно за убийство мужчин… и что внуку не давалось никакой власти над убийцей не только его бабки, но и деда, о котором даже не упоминается в Правде» ( Ланге Н. Исследование об уголовном праве Русской Правды. СПб., 1859–1860. С. 21, 95, 98). , и о какой мести (расправе) – внесудебной или послесудебной – идет речь [70] И. Ф. Эверс, например, данную месть рассматривал как акт варварской внесудебной расправы (см.: Эверс И. Ф. Древнейшее русское право. СПб., 1835. С. 318–329). С. В. Юшков выступил с критикой такой ее оценки, отметив следующее: «…Только полное нежелание признать достаточно высокий уровень общественно-экономического, политического, правового и культурного развития Киевской Руси первой половины XI века может объяснить защиту поистине противоестественного мнения о господстве неограниченной кровной и притом досудебной мести. Защищать подобное мнение – это значит не допускать возможности изменений в основных принципах уголовного права Киевской Руси за целых полтораста лет – с момента появления русско-византийских договоров» ( Юшков С. В. Общественно-политический строй и право киевского государства. М., 1949. С. 479). .