Александр Чучаев - Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография

Аналогичная оценка давалась и исследователями XIX в. Например, И. Андреевский на основе Лаврентьевских летописей также утверждал, что «муж» – это, в частности, дружинник, которому князья вверяли земли [82] См.: Адреевский И. О наместниках, воеводах и губернаторах. СПб., 1864. С. 4–5. Так, Рюрик «и раздая мужем (курсив наш. – Авт. ) свои грады, одному Полтеск, овому Ростов, другому Белоозеро» (Лаврентьевская летопись // Полн. собр. Русск. летоп. СПб., 1871. Т. 1. С. 9); Олег – «В лето 6390 поиде… и приде к Смоленску с Кривичи, и придя град, и посади муж (курсив наш. – Авт .) свой» (Там же. С. 10). . В. О. Ключевский, характеризуя состав Думы Владимира (987 г.), указывает: «Старцы градские являются представителями неслужилого населения: в древнейшем списке Начальной летописи они иногда называются старцами людскими, а людьми тогда назывались в отличие от служилых княжих мужей простые люди, простонародье» [83] Ключевский В. О. О государственности в России. М., 2003. С. 15. .

Современные авторы считают, что в ст. 1 Русской Правды содержится комплексная [84] См.: Яковлева С. А. Уголовно-правовая оценка насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им должностных обязанностей: дис. … канд. юрид. наук. Ульяновск, 2003. С. 19. , или синкретичная [85] См.: Цветков С. А. Указ. соч. С. 50. Синкретизм – слитность, нерасчлененность, характеризующая первоначальное, неразвитое состояние (см.: Словарь иностранных слов. М., 1996. С. 456). , уголовно-правовая норма, целью которой является защита жизни и деятельности лиц, представляющих княжескую власть. Условно выделяемые две ее части дифференцируют ответственность исходя из мотива совершения деяния; в первой части статьи имеется в виду причинение смерти указанным в ней потерпевшим по личным мотивам, во второй – в связи с их служебной деятельностью. Этот вывод, в частности, основывается на сравнении наказания, предусмотренного за данные преступления. Последнее из них каралось вирой, размер которой по тем временам был огромен (40 гривен), он встречается лишь в двух статьях Русской Правды [86] Упоминаемая в статье плата в литературе оценивается по-разному; одни считают ее штрафом в пользу князя (т. е. собственно вирой), другие – платежом родственникам убитого в случае их отказа от мести (т. е. головничеством). «Иногда различают платеж, о котором говорится в первой части статьи, от такового во второй ее части. А. А. Зимин, например, в первом случае видит головничество, во втором – виру» (Российское законодательство X–XX веков. Т. 1. С. 51). . «Социальное неравенство при регламентации защиты жизни было весьма ярко выражено в “Русской Правде”», – писал А. Н. Красиков [87] Красиков А. Н. Преступления против права человека на жизнь. Саратов, 1999. С. 10. .

Особый интерес представляют ст. 19–23 Русской Правды. Он обусловлен по крайней мере двумя обстоятельствами. Во-первых, данные статьи относятся ко второй части указанного правового памятника, получившего в литературе название «Правда Ярославичей»; во-вторых, посвящены охране в том числе жизни лиц, служащих князю [88] В литературе по этому поводу высказаны различные точки зрения. Так, Б. Д. Греков считал, что эта часть Русской Правды посвящена правовой регламентации жизни княжеской вотчины, ее охране от посягательств извне, в частности от свободных общинников, оказывающих сопротивление феодалам (см.: Российское законодательство X–XX веков. Т. 1. С. 58). Это утверждение признано небесспорным. Скорее, указанная часть данного правового памятника появилась в связи с необходимостью обеспечения защиты собственности и жизни лиц, «находящихся в той или иной зависимости от него» (Там же). ; в-третьих, они являют собой своеобразный уголовно-правовой институт древнерусского законодательства [89] См. об этом подр.: Цветков С. А. Указ. соч. С. 52. .

Статья 19 Правды регламентирует ответственность за убийство огнищанина «в обиду». Словосочетание «в обиду» в историко-правовой литературе толкуется по-разному. Например, А. А. Зимин трактовал его как кровную месть [90] См. об этом подр.: Зимин А. А. К истории текста Краткой редакции Русской правды. Труды ИАИ. Т. 7. 1954. . Однако, по мнению Т. Е. Новицкой, указанная позиция по крайней мере нелогична. Кровная месть к этому времени еще не была отменена, следовательно, нельзя было за нее и наказывать [91] См.: Российское законодательство X–XX веков. Т. 1. С. 58. .

Достаточно сложное объяснение рассматриваемого понятия предложено Е. Н. Щепкиным. Согласно ст. 19 штраф (80 гривен) платил сам убийца; более того, чтобы сделать наказание более ощутимым, закон запрещал общине помогать в уплате штрафа («а людем не надобе»). На этом основании автор утверждал: персонифицированность виры предполагает, что преступник известен. Следовательно, убийство «в обиду» выделяется не по мотиву его совершения, а по иному критерию, каковым в данном случае является личность виновного (например, в отличие от убийства в разбое, когда убийца не установлен) [92] См.: Щепкин Е. Н. Варяжская вира. Одесса, 1915. С. 96–97. .