Александр Чучаев - Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография

Как видно из артикула, мотив деяния не обязательно должен быть обусловлен служебной деятельностью потерпевшего. Указанные действия могут быть совершены и по личным побуждениям («…в сердцах против своего начальника за оружие свое примется»). Причем, выражаясь современным языком, виктимность поведения потерпевшего для оценки действий виновного лица не учитывалась. На это прямо обращается внимание в толковании к артикулу. «По сему артикулу никакой офицер, ни солдат не может оправдатися, хотя с ним от фелтмаршала и генерала непристойным образом поступлено будет, и ему от них некоторым образом оскорбление славы учинится. Ибо почтение генеральству всеконечно и весьма имеет ненарушимо быть. Однакоже таковому обиженному свободно есть о понесенном своем безчестии и несправедливости его величеству, или ином пристойном месте учтиво жалобу свою принесть, и тамо о сатисфакции и удоволствовании искать и ожидать оныя».

Аналогичным образом решался вопрос об обеспечении безопасности полковых офицеров (арт. 25).

Преступной признавалась угроза причинения физического вреда представителям младшего начальствующего состава – сержанту, фуриеру [286], каптенармусу [287], капралу. Ответственность дифференцировалась в зависимости от обстоятельств времени и места совершения преступления. Как и по арт. 24, более строгое наказание предусматривалось, если «…случится сие в походе против неприятеля, или в лагере, в котором караулы розставлены…». При таких обстоятельствах виновный подлежал казни, во всех остальных случаях предусматривалось жестокое наказание – шпицрутены [288].

Группа норм обеспечивала обязательность приказа или распоряжения начальника. В арт. 27–29 описаны уголовно наказуемые виды неисполнения указаний военного начальства, они отличаются по форме вины и обстоятельствам времени совершения деяния. Так, в первом из указанных артикулов предусмотрена ответственность за умышленное неисполнение приказа командира. О форме вины свидетельствуют слова «…он того из злости или упрямства не учинит, но тому нарочно и с умыслом противитися будет…». Ответственности подлежали как офицеры, так и солдаты. В арт. 28 субъективная сторона деяния сформулирована иначе: «…от лености, глупости или медлением, однакож без упрямства, злости и умыслу…». Таким образом, имеется в виду неосторожное преступление.

О разной степени общественной опасности указанных деяний свидетельствуют и санкции данных норм. По арт. 27 виновный, независимо от его воинского чина, наказывался смертной казнью, по арт. 28 – исходя из обстоятельств совершенного преступления, либо увольнялся из армии, либо временно отстранялся от службы (все это время должен был проходить службу в качестве рядового).

Определенный интерес представляет толкование к арт. 28, в котором говорится: «такожде долженствует оный офицер, которому указ дастся, по оному указу весма поступать, и отнюдь из того, что уронить или умедлить, или что прибавить да не дерзает, хотя б и доброе окончание тому делу было. Однакож он по вышереченному артикулу достойно себя наказание учинил». Из этого толкования видно, что ответственность не зависела от последствий неисполнения приказа или распоряжения, достаточным являлся сам факт отказа от его реализации.

Как уже указывалось, приказы военачальников не могли обсуждаться подчиненными, «ибо, – как сказано в толковании к арт. 29, – начальнику принадлежит повелевать, а подчиненному послушну быть. Оный имеет в том, что он приказал, оправдатся, а сей ответ дать, како он повеленное исправил».

Тяжкие преступления против власти сосредоточены в «главе семнадцатой – о возмущении, бунте и драке». В частности, запрещены все «непристойные подозрительные сходбища и собрания воинских людей» (арт. 133). Ответственности за попустительство подлежат офицеры, допустившие указанные собрания (арт. 134), а за недоносительство – лица, которые «…слышали, или таковые письма читали… а надлежащем месте или офицерам своим не донесли» (арт. 136).

В арт. 137 выделяются три вида преступления против власти: бунт, возмущение и упрямство. Норма является назывной, поэтому вызывает недоумение утверждение, что «арт. 137 в отличие от арт. 133–136 четко формулирует сам состав государственного преступления…» [289].

По артикулу совершение данного деяния «без всякой милости имеет виселицею быть наказано». В толковании к артикулу указывалось: «В возмущении надлежит винных на месте и в самом деле наказать и умертвить. А особливо, ежели опасность в медлении есть, дабы чрез то другим страх подать, и оных от таких непристойностей удержать (пока не разширитца) и более б не умножилось».