Александр Чучаев - Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография

Кроме того, указ требовал доносить о всяком злом умысле самому государю или у него «на дворе, без всякого страха, ибо доносчикам, как примеры показывают, всегда было жалованье, а о протчих делах доносить, кому те дела поручены, а писем не подметывать» [249].

По указу от 1718 г. в качестве «государева слова и дела» стали рассматриваться только всякий злой умысел против персоны его величества, возмущение и бунт [250].

Нормы гл. VII «О службе всяких ратных людей Московского государства» в целом предусматривали обеспечение несения военной службы. Однако в рамках этого некоторые из них регулировали ответственность за посягательства на честь и достоинство бояр и воевод и интересы правосудия, совершаемые ратниками. В частности, согласно ст. 12 «а будет кто на бояр и на воевод в посулех [251]учнет бити челом государю ложно, затеяв напрасно, и сыщется про то допряма, и тем за боярское и за воеводъское бесчестие и за ложное их челобитье чинити жестокое же наказание, что государь укажет» [252]. Выражаясь современным языком, устанавливалась ответственность за ложный донос царю по обвинению бояр и воевод во взяточничестве.

Глава X «О суде», пожалуй, одна из самых объемных, объединяет 287 статей из 967 статей Соборного уложения [253].

Как уже указывалось, органы административного управления и суд в рассматриваемый период времени (середина XVII в.) институционально не выделялись, правосудие осуществлялось органами власти и управления (царем, Боярской думой, приказами), ими же приводились в исполнение судебные решения. Поэтому на данном этапе развития русского государства и права не было оснований для обособления таких объектов уголовно-правовой охраны, как интересы правосудия и порядок управления. В дореволюционной литературе преступления, консолидированные в указанной главе, предлагалось считать направленными против порядка управления и суда [254].

Статьей 27 гл. X Уложения открывается большой раздел норм об оскорблении представителей духовенства (в гл. I идет речь об оскорблении церкви и религии). В ней предусмотрена ответственность за наиболее тяжкое преступление из числа указанных – оскорбление патриарха, совершенное представителями верхушки господствующего класса (специальной нормы об оскорблении царя Уложение не содержало; подобные деяния карались в соответствии с нормами гл. II). В других статьях (28–82) регламентировалась ответственность за оскорбление духовенства. Она зависела от разных обстоятельств, в том числе места в иерархии русской православной церкви, географического положения монастыря, его значения и т. д.

Столь большой законодательный массив, посвященный защите доброго имени служителей церкви, вероятно, отражает традицию, заложенную еще Русской Правдой, в которой кодекс чести занимал ее значительную часть. Этим же можно объяснить расположение законодательного материала в Уложении в целом: вначале указаны нормы об ответственности за оскорбление, а затем – иных посягательствах на личность потерпевшего.

Представители светской власти в качестве потерпевших выступали в двух случаях: а) при совершении в отношении них преступлений по личным мотивам (например, «а будет учинитца ссора межь бояр и окольничьих и думных людей, и кто из них кого обесчестит непригожим словом, и на тех по суду или по сыску, править бесчестье по государевому указу» – ст. 90); в этом случае ответственность дифференцировалась в зависимости от статуса как оскорбленного, так и оскорбителя; б) при совершении в отношении них преступления в связи с выполнением ими служебных обязанностей.

Так, в ст. 92 Уложения говорится: «А будет бояр и околничих и думных людей обесчестит кто словом гостиные и суконные и черных сотен и слобод тяглой человек, или стрелец, или казак, или пушкарь, или монастырской слуга, или иных чинов люди, кто ни будь, или холоп боярской, а по суду и по сыску сыщетца про то допряма, и их за боярское и околничих и думных людей бесчестье бить кнутом, да их же сажать в тюрьму на две недели». Данная норма защищала честь представителей власти, являющихся членами Боярской думы; этим объясняется и строгость санкции. Она особенно заметна при сравнении с санкцией нормы, предусмотренной ст. 93 Уложения, которой предусмотрена ответственность за нарушение чести и достоинства лиц, занимающих во властной вертикали более низкое место, – стольников, стряпчих, дьяков, подьячих и иных «всяких чинов людей, которые государевым денежным жалованьем верстаны». За совершение первого преступления полагались битье кнутом и двухнедельное тюремное заключение; за совершение второго – «бесчестье», т. е. денежное возмещение в пользу оскорбленного.