Александр Чучаев - Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография

Глава II Соборного уложения имеет название «О государьской чести, и как его государьское здоровье оберегать». На самом же деле она охватывает более широкий круг деяний: от собственно посягательств на честь и здоровье государя до государственной и военной измены. В частности, можно выделить следующие преступления против царской власти:

1) государственную измену, которая имела ряд форм:

а) приготовление к вооруженному захвату власти («…будет кто при державе царьского величества, хотя Московским государством завладеть…» – ст. 2);

б) пособничество врагам государя («…кто царьского величества с недруги учнет дружитца… и помочь им всячески чинить» – ст. 2);

в) выдача государственной тайны («…кто царьского величества с недруги учнет… советными грамотами ссылатца…» – ст. 2);

г) сдача города врагу («…кто царьского величества недругу город здаст изменою, или кто царьского величества в городы примет из ыных государьств зарубежных людей для измены же…» – ст. 3);

д) поджог города или дворов («…кто умышлением и изменою город зазжжет, или дворы…» – ст. 4);

2) явку к Царю «скопом и заговором» (ст. 20 и 21);

3) недонесение о преступлении.

П. И. Числов выделяет четыре группы норм гл. II Соборного уложения. К первой группе он относит нормы о нарушении государственных постановлений: покушение на жизнь государя; покушение на завладение царским престолом и с этой целью вступление в сношения с врагами государства, оказание им помощи; изменническая сдача города неприятелю; поджог городов или дворов также с целью измены. Во вторую группу включает нормы об ответственности жен, детей, родителей и родственников таких преступников, «знавших про ту их измену». Третья группа интегрирует нормы об «изветах», или доносах, о государственных преступлениях и об ответственности за ложные доносы; четвертая – нормы «о скопах и заговорах». Первая группа содержит также норму о конфискации всего имущества преступника, вторая группа – норму о помиловании и его последствиях [227].

По мнению Г. Г. Тельберга, в гл. II Уложения «дана если не исчерпывающая, то все же относительно полная система государственных преступлений» [228].

Кроме того, в ней содержатся не только нормы уголовного, но и уголовно-процессуального права, закрепляющие в первую очередь главенствующую роль розыска по данной категории дел.

В ст. 1 говорится: «Будет кто каким умышлением учнет мыслить на государьское здоровье злое дело, про то его злое умышленье кто известит, и по тому извету про то его злое умышленье сыщется допряма, что он на царское величество злое дело мыслил, и делать хотел, и такова по сыску казнить смертию» [229]. В литературе содержание этой нормы истолковано различно. Например, С. И. Штамм полагает, что имеет место «голый умысел» (по современной терминологии – обнаружение умысла), направленный против жизни, здоровья и чести государя («злое дело»). Аналогичного характера норма содержится в ст. 8 гл. XXII, где сказано: «А будет чей нибудь человек помыслит смертное убийство на того, кому он служит или против его вымет какое оружье, хотя его убити, и ему за такое его дело отсечь рука» [230].

Г. Г. Тельберг считал, что в этом случае криминализированы приготовительные действия [231]. Эта позиция поверглась обоснованной критике. Во-первых, слова «мыслил» и «делать хотел» и впрямь свидетельствуют лишь об обнаружении умысла. Правда, при этом видеть аналогию в ст. 8, как это делает С. И. Штамм, вряд ли верно. Содержащееся в ней словосочетание «вымет какое оружие, хотя его убити» свидетельствует о совершении виновным определенных действий, что уже никак нельзя признать обнаружением умысла («голым умыслом»). Во-вторых, Соборное уложение не содержит специальную норму об ответственности за посягательство на жизнь царя, вероятно, полагая, что подобные деяния охватываются анализируемой статьей.

Содержание умысла обозначено как «злое дело». Данное понятие не имеет легального толкования. В XVII в. под ним понимались: посягательство на здоровье государя [232]; неподобная, или непристойная, речь в его адрес [233].

Статьями 20–22 Соборного уложения устанавливалась ответственность за самовольство, скоп и заговор [234]против должностных лиц центрального и местного управления. Их появление в литературе связывается с событиями 1648 г. (московское восстание), когда «грозный поток массового народного движения, промчавшийся перед глазами законодателя, прямо вдохновил его на три последних статьи второй главы» [235].