Максим Смоляров - Преступление и наказание в воззрениях отечественных исследователей в XVIII – начале XIX в.

• наказания денежные (штрафы);

• изгнание («Кто мутит народное спокойство, кто не повинуется законам, кто нарушает сии способы, которыми люди соединены в общества и взаимно друг друга защищают; тот должен из общества быть исключен, то есть: стать извергом» – ст. 214) [206];

• Наказание, объявляющее человека бесчестным (данное наказание, считала Екатерина II, «есть знак всенародного о нем худого мнения, которое лишает гражданина почтения и доверенности, обществом ему прежде оказанной, и которое его извергает из братства, хранимого между членами того же государства. Бесчестие, законами налагаемое, должно быть то же самое, которое происходит из всесветного нравоучения; ибо когда действия, называемые нравоучителями средние, объявятся в законах бесчестными, то воспоследует сие неустройство, что действия, долженствующие для пользы общества почитаться бесчестными, перестанут вскоре признаваемы быть за такие» – ст. 216 [207]);

• другие виды наказаний.

Некоторые авторы указывают на то, что Екатерина «запретила пытки и потребовала соблюдать принцип соразмерности наказания совершенному преступлению». Для этого Екатерина представила классификацию по роду преступлений, выделив четыре типа: 1. Против закона или веры, 2. Против нравов, 3. Против тишины и спокойствия, 4. Против безопасности граждан. Основываясь на вышеизложенной классификации, представляется возможным указать следующую систему наказаний: «За преступления первого типа предлагалось изгнание из храмов, удаление из своих сообществ. По второму – исправительные наказания, для укрощения «дерзости обоего пола», – штрафы, лишение общественных выгод, бесчестие, изгнание из общества. Наказания за преступления третьего типа, по мысли императрицы, должны были заключаться в исправлении и «в других наказаниях, которые отрезвляют беспокойные умы и обращают их к порядку». По четвертому типу предполагалась смертная казнь. Таким образом, по трем типам из четырех проектировалось применение исправительных наказаний, к которым Екатерина II, бесспорно, относила и тюремное заключение» [208].

Таким образом, подводя определенный итог исследованию вопросов наказания, Екатерина внесла абсолютно новую мысль для своего времени – наказание должно зависеть от общественной опасности деяния. При этом наказания за намерения быть не должно («законы… не могут наказывать намерение»).

Екатерина выводила формы вины в уголовном праве: обман, тяжкую погрешность, легкую погрешность, беспримесную невинность (ст. 237) [209]. Вместе с субъективной стороной преступления, императрица обращала свое внимание и на объективную сторону – в основе преступления должно быть действие, различаемое на то, которое было исполнено, и на то, которое исполнено не было (фактически – «покушение на преступление» и «совершенное преступление» – ст. 201) [210]. Независимо от преступлений, отмечала Екатерина, наказание не должно применяться только в качестве устрашающего средства. Именно такие наказания являются бессмысленными (т. к. смысл наказания заключается не в том, «чтобы мучить тварь чувствами одаренную» – ст. 205 [211]) и бесполезными («страны и времена, в которых казни были самые лютейшие в употреблении, суть те, в которых создавались беззакония самые бесчеловечные» – ст. 206 [212]).

При этом за любое преступление должно быть соответствующее наказание, преступник должен понести определенную долю страданий, заложенную в назначенном наказании. Эти страдания должны быть больше тех выгод, которые извлекаются преступником из совершенного преступления.

Преступника следует возвращать на путь истинный не только наказанием, но и другими способами: «Можно и тут сыскать способы возвратить заблудшие умы на путь правый: правилами закона Божия, любомудрия и нравоучения, выбранными и соображенными с сими умоначертаниями; уравненным смешением наказаний и награждений; беспогрешным употреблением пристойных правил честности, наказанием, состоящим в стыде, непрерывным продолжением благополучия и сладкого спокойствия. А если бы была опасность, что умы, приобыкшие ничем не укрощаться иным, кроме свирепого наказания, не могут быть усмирены наказанием кротким; тут бы надлежало поступать (внимайте прилежно сие, как правило, опытами засвидетельствованное в тех случаях, где умы испорчены употреблением весьма жестоких наказаний) образом скрытным и нечувствительным; и в случаях особливых излияния милости неотчужденных налагать за преступления казнь умеренную до тех пор, покамест бы можно достигнуть того, чтоб и во всех случаях оную умерить» (ст. 93) [213].