Дмитрий Богданов - Справедливость как основное начало гражданско-правовой ответственности в российском и зарубежном праве. Монография

Действительно, эпитафия всей моральной философии модерна. Сверхчеловек отменяет рабскую мораль и становится сам источником нравственных предписаний, созидая новые собственные скрижали. Сам для себя. И таких источников столько же, сколько и «сверхчеловеков». Данный этический апокалипсис А. Макинтайр объясняет тем, что в секулярную эпоху модерна произошел отказ от аристотелевско-томистического понимания этики. «В основе ее лежат структура, которую Аристотель анализирует в “Никомаховой этике”. В рамках этой телеологической схемы существует противопоставление человека-как-он-есть и человека-каким-он-мог-бы-быть-если-бы-он-понимал-свою существенную природу. Этика – это наука, которая позволяет людям понять, как они совершают переход от первого состояния ко второму. Мы имеем, таким образом, тройственную схему, в которой человеческая природа-как-она-есть (человеческая природа в ее необлагороженном состоянии) исходно противоречит предписаниям этики и должна быть преобразована в человеческую-природу-какой-она-должна-быть-если-бы-она-была-реализована-в цели с помощью практического разума и опыта» 72.

Таким образом, ценность моральной философии аристотелианской традиции заключается в ее мощном гуманистической пафосе, введении цели (telos'a) совершенствования человека и реализации всех заложенных в нем благих способностей, достижения добродетели. Указанный telos заставляет подняться упавшую лицом в кучу навоза фрейдовскую «анальную личность» и взглянуть на звездное небо. Этическое аристотелианство предполагает наличие объективных внеличностных стандартов и системы ценностных координат, предписаний, «которые вменяют в обязанность различные добродетели и запрещают пороки – противоположность добродетелей, говорят нам, как двигаться от потенциального к действию, как реализовать нашу истинную природу и достичь нашей истинной цели» 73.

Телеологическое понимание этики, функциональное понимание человека, обязанного совершенствовать свою природу, предопределило, что учение Аристотеля оказалось востребованным христианством в лице Фомы Аквинского, исламом в лице Ибн-Рошда, иудаизмом в лице Моисея Маймонида. Поскольку все указанные религии предписывают человеку совершенствование на пути добродетели. Однако в эпоху секулярного модерна произошел отход от указанной А. Макинтайром «тройственной структуры». Телеологический взгляд на человека был отвергнут. Так, Д. Юм указывал, что логически нельзя переходить от утверждение «есть» к утверждению «следует». Устранение третьего элемента – цель человека (telos), оставило нас «с моральной схемой из двух элементов, соотношение которых совсем неясно. С одной стороны, есть определенное содержание морали: множество запретительных норм, лишенных теологического содержания. С другой стороны, существует определенный взгляд на необлагороженную-человеческую-природу-как-она-есть. по этой причине моральные философы. были вовлечены в проект, который был неизбежно обречен на неудачу; дело в том, что они пытались найти рациональный базис для своих моральных вер по поводу конкретного понимания человеческой природы, и в то же время они унаследовали, с одной стороны, множество моральных запретов и, с другой стороны, концепции человеческой природы, которые расходились друг с другом. Это расхождение не было устранено ревизией их вер относительно человеческой природы» 74.

Таким образом, столкнувшись с неразрешимым противоречием (по причине устранения telos'a) между несовершенством человека и нагрузкой моральных запретов, которые возникли в рамках контекста прошлой традиции, моральные философы хаотизировали этику, пытаясь найти обоснование морали в «выборе», «чистом разуме», «страстях» или «интуициях». В результате этика была превращена в систему табу, которая была отменена «гигантским и героическим актом воли» ницшеанского ubermensha. Источником морали стало эмотивистское «Я», которое само для себя создает блага и определяет шкалу ценностей.

Попытка заменить эвдемонический telos на утилитарный в виде максимизации полезности, удовольствия, благосостояния или эффективности также провалилась, о чем было указано выше. В результате А. Макинтайр подводит нас к необходимости выбора между Ницше и Аристотелем 75, между диагнозом Ницше и его эмотивистским «сверхчеловеком» и функциональной концепцией человека, где в качестве telos'a выступает благая жизнь.

Результат выбора представляется очевидным. Аристотелианский поворот обеспечит теоретический инструментарий для постижения сущности справедливости и понимания ее видов, так как именно данное учение обеспечивает исследователя объективным и внеличностным стандартом для дифференциации справедливого и несправедливого применительно к теме настоящего исследования.