Владимир Вольфсон - Противодействие злоупотреблению правом в российском гражданском законодательстве. Монография

Итак, несмотря на правильность отнесения средств защиты и средств охраны к правовым благам, объектами злоупотребления могут быть не они сами, а правомочия и права, возникающие в ходе правопорождающих действий по их осуществлению. Объектом злоупотребления может быть также дефицит обязанности, соответствующей обоснованному и правомерному, но не легитимированному интересу другой стороны.

Можно привести несколько наглядных примеров злоупотребления «иными» правовыми благами, причем как нормативным, превентивным методом (когда фиксируется критическое ослабление интереса для определенных этапов отношений), так и путем судебного контроля, когда, напротив, изначально презюмируется сохранение интереса.

Начнем с примера злоупотребления правомочием по приобретению основного права. Нормативным примером противодействия может служить п. 3 ст. 1350 ГК РФ. Перестает быть патентоспособной заявка, поданная в Роспатент по истечении шести месяцев после раскрытия информации, относящейся к данному изобретению. Интерес заявителя в получении патента считается до такой степени ослабшим, что это не может оправдать лишение третьих лиц обращать себе на пользу выгоды, которые стали им доступны благодаря раскрытию информации об изобретении.

Судебное противодействие правомочию, как правило, возникает только в тех случаях, когда оно реализуется не путем заявления требования к контрагенту, а изданием административным органом индивидуального правового акта или же судебным решением. Поскольку административный орган не вправе пересматривать презумпцию наличия интереса в каком бы то ни было правомочии (иное означало бы подрыв некоторых фундаментальных для правового государства основ деятельности его аппарата), то констатация злоупотребления при осуществлении такого правомочия может иметь место только в судебном решении, которым по данному мотиву административный акт признан недействительным. Так, злоупотребление в осуществлении правомочия может иметь место в случае, когда обладатель исключительного права на товарный знак приступит к его использованию хотя и по истечении трех лет, образующих период максимально длительного неиспользования товарного знака в соответствии со ст. 1486 ГК РФ, но до подачи заинтересованным лицом заявления о прекращении охраны данного знака. В таком случае, по смыслу закона, правообладатель закрепит за собой охрану; палата по патентным спорам откажет в принятии такого заявления. В то же время российский закон не учитывает хорошо известную практику поведения «сквоттеров», лиц, недобросовестно получивших и сохраняющих охрану товарного знака в отсутствие собственного интереса в такой охране: по получении сведений о том, что заинтересованное лицо намерено обратиться в палату по патентным спорам с заявлением о прекращении охраны, такое лицо немедленно приступает к мнимому использованию обозначения, которое не преследует никакой иной цели, кроме искусственного сохранения охраны с использованием несовершенства указанной нормы российского законодательства 23.

Злоупотребление правомочием судебной защиты имеет место в случае предъявления иска без достаточной заинтересованности в получении такой защиты. Намеренно не вдаваясь в обсуждение еще одной крайне полемичной для отечественной науки темы – права на иск, просто потому, что под эти цели в работе будет выделен самостоятельный раздел, автор констатирует, что он придерживается понимания права на иск как обязательного условия начала процедур по процессуальному движению делу, т. е. для вынесения судом определения о принятии дела к своему производству, проще говоря, для рассмотрения данного иска в суде. Право на иск поэтому должно существовать на момент принятия судом такого определения. И обосновывается это право, по нашему убеждению, помимо самоочевидной необходимости соблюдения требований процессуального закона, наличием интереса истца в судебной защите. Этот интерес, как и всякий интерес, стоящий за признаваемым позитивным законодательством правомочием и субъективным правом, всегда презюмируется, однако суды должны проверять его наличие и достаточность, а в случае соответственно недостаточности или отсутствия отказывать в принятии искового заявления. Крайне важно подчеркнуть, что речь идет о самостоятельном интересе в правомочии судебной защиты, а не том, который отражает интерес в осуществлении основного права, одним из способов какового осуществления всегда является судебная защита (об этом подробно говорилось выше). Так, при заявлении требования о признании недействительной сделки, не отнесенной законом к категории оспоримых и потому на основании ст. 168 ГК РФ подлежащей в случае ее недействительности квалификации как ничтожная, суд может отказать в принятии к рассмотрению заявления по мотивам отсутствия у истца права на иск, если на момент подачи заявления объективно установленной судом интерес истца в получении подобной судебной защиты был ниже минимальной квоты необходимого для этого интереса (также объективно зафиксированной судом) или же, что то же самое, если объем выгод, извлекаемых получением судебной защиты превышает меру удовлетворения интереса истца в такой защите (стандартная формула теста на наличие злоупотребления). Это, например, может случиться тогда, когда заявитель не испытывает каких-либо угроз, по крайней мере на момент обращения в суд, своим материально-правовым интересам вследствие совершенной им сделки, или же очевидность ничтожности такой сделки не может вызывать у самого истца разумных сомнений. В то же время такое определение суда не будет означать, что истец злоупотребляет основным правом, т. е. тем, что выражает его материально-правовой интерес.