Петр Пороховщихов - Искусство речи на суде

Скажут: некогда; мы живем слишком нервной и разносторонней жизнью для таких бесконечных размышлений, да и дело в большинстве случаев попадает в руки товарищу прокурора или защитнику чуть не накануне заседания. Возражение, неопровержимое в устах людей, не умеющих работать. Но вы не имеете на него права, читатель. Каждое не совсем заурядное преступление судится у нас через несколько месяцев, часто спустя годпосле его совершения. Товарищ прокурора наблюдает за предварительным следствием и имеет возможность ознакомиться лично с каждым интересным свидетелем, уяснить себе его отношение к подсудимому, отметить все, им не договоренное, чтобы в более торжественной обстановке судебного заседания, после присяги, поставить ребром щекотливый вопрос. С первого акта предварительного следствия участковый товарищ прокурора, кроме совместной работы со следователем по собиранию и проверке доказательств, ведет, если хочет, свою собственную работу, идет к своей конечной задаче – к обвинительной речи. С другой стороны, предусмотрительный прокурор окружного суда по каждому выдающемуся делу назначает обвинителя задолго до судебного заседания. Защитник бывает в менее благоприятных условиях. Акты следователя открываются для него только по заключению следствия, а предложение со стороны обвиняемого или поручение защиты судом часто бывают действительно близки ко дню заседания суда. Что делать? Напряженность работы должна возместить недостаток времени. Гете сорок лет носил в себе небольшое стихотворение "Пария", а огромную драму "Гец фон Берлихинген" сочинил в шесть недель; Пушкин написал "Полтаву" в две недели; Ше д'Эст Анж приготовил свою бессмертную речь по делу ла Ронсьера в несколько дней.

Изучив предварительное следствие указанным образом, то есть уяснив себе факты, насколько возможно, и внимательно обдумав их с разных точек зрения, всякий убедится, что общее содержание речи уже определилось. Выяснилось главное положение и те, из которых оно должно быть выведено; выяснилась и логическая схема обвинения или защиты и боевая схема речи; чтобы точно установить последнюю, стоит только сократить первую, исключив из нее те положения, которые не требуют ни доказательства, ни развития; те, которые останутся, образуют настоящий план речи.

Предположим, что подсудимый обвиняется в ложном доносе. Логическая схема обвинения такова:

1) донос был обращен к подлежащей власти,

2) в нем заключалось указание на определенное преступление,

3) это указание было ложно,

4) донос был сделан подсудимым,

5) он был сделан с целью навлечь подозрение на потерпевшего.

Если каждое из этих положений допускает спор, все они войдут в боевую схему обвинения и каждое положение составит предмет особого раздела речи. Если состав преступления установлен бесспорно и в деле нет других существенных сомнений, например предположения о законной причине невменяемости, вся речь может быть ограничена одним основным положением: донос сделан подсудимым. Если защитник признает, что каждое из положений логической схемы обвинения хотя и не доказано вполне, но подтверждается серьезными уликами, он должен опровергнуть каждое из них, то есть доказать столько же противоположных положений, и каждое из них войдет в боевую схему речи; в противном случае – только те, которые допускают спор.

Подсудимый обвиняется по 1612 ст. Уложения о наказаниях. Главное положение прокурора: поджог совершен подсудимым; чтобы доказать это, он доказывает четыре других положения:

1) пожар не мог произойти от случайной причины,

2) пожар был выгоден для подсудимого,

3) поджог не мог быть совершен никем другим, кроме подсудимого,

4) подсудимый принял известные меры к тому, чтобы доказать, что он не был на месте пожара при его начале.

Если одно, два или три из этих четырех положений ясны с первого взгляда, задача, естественно, сосредоточится на трех, двух или одном сомнительном положении; но это бывает редко; в большинстве случаев обе стороны находят несколько таких отдельных положений; из них слагаются отдельные части главного раздела речи, которая у древних называлась probatio – доказывание.

Но в чем же должны заключаться эти основные положения? Когда говорят: само дело укажет, вы сами увидите, разве это ответ? Перед нами самый существенный из вопросов судебного красноречия – о чем надо говорить, и вместо определенных и ясных указаний нам отвечают: это так просто, что не требует пояснений. Это насмешка, а не ответ. Такое возражение может сделать только совершенно несведущий и неопытный человек. Кто хоть один раз был обвинителем или защитником на суде, тот знает, что общего указания быть не может, ибо содержание речи зависит в каждом отдельном процессе от обстоятельств данного дела. Quot homines, tot causae *(78). Обратившись к отдельным процессам, вы убедитесь в справедливости сказанного.