Олег Баев - Основы криминалистики. Курс лекций

В первом случае версионная деятельность прокурора наиболее отчетливо проявляется при изучении им материалов дознания и дачи по его результатам указаний на необходимость проверки формулируемых в них версий (например, «дознавателю необходимо объективно проверить возможность совершения преступления Н., для чего следует…»). Практически таким же образом она осуществляется прокурором при отмене им необоснованных, на его взгляд, постановлений дознавателя о прекращении или приостановлении по различным основаниям уголовных дел, а также постановлений об отказе в их возбуждении.

Во втором случае версии прокурором могут формулироваться при возвращении им уголовного дела, поступившего к нему с обвинительным заключением, для производства дополнительного расследования (что по сути свидетельствует о его отказе по представленным следователем, дознавателем материалам в данный момент возбудить государственное обвинение против лица, указанного в обвинительном заключении [105] .

Отказ государственного обвинителя (прокурора) в суде от поддержания государственного обвинения по делу в целом либо в части обвинения, сформулированного на стадии его возбуждения (при утверждении прокурором обвинительного заключения), или ходатайство о переквалификации действий подсудимого есть не что иное, как результаты проверки в судебном заседании сформулированных им (или предложенных защитой) и подтвердившихся версий;

в) защитные версии – выдвигаемые и формулируемые соответственно субъектом профессиональной защиты от обвинения по уголовному делу. В сути своей защитные версии – это версии контрследственно-прокурорские. В силу своей процессуальной функции и специфики деятельности адвокат, основываясь на известной ему информации по делу, просто обязан выдвигать, формулировать и проверять (а также добиваться проверки) версии о том, что его подзащитный, воспользуюсь известным выражением А.Ф. Кони, либо не виновен вовсе, либо виновен вовсе не в том или не так, как то полагают лица и органы, осуществляющие его уголовное преследование;

г) версии судебные, т. е. формулируемые и исследуемые судом.

Отнесение суда к числу субъектов выдвижения криминалистических версий не входит в противоречие с ранее высказанной мной позицией о месте суда в уголовно-процессуальном исследовании преступлений. Замечу, что суд лишь в крайне редких случаях сам формулирует версии относительно фактов и обстоятельств, входящих в предмет его исследования. Как правило, он принимает для проверки версии, выдвинутые и сформулированные следователем и защитой в процессе и по результатам предварительного расследования преступления, прокурором при возбуждении им государственного обвинения, их модификации в ходе судебного разбирательства, направляя, вновь вспомним А.Ф. Кони, их разработку состязающимися в суде сторонами. Чаще всего, если в результате судебного исследования преступления меняется его квалификация, исключаются отдельные эпизоды обвинения и даже постановляется оправдательный приговор, это не результат самостоятельного судебного версификационного мышления суда, а результаты проверки им версий, сформулированных сторонами в судебном процессе.

Есть одна ситуация, в которой суд выдвигает и формулирует версию – когда предположение, требующее своей проверки, высказывается в суде заинтересованным лицом, не являющимся профессиональным участником уголовно-процессуальной деятельности (подсудимым, потерпевшим, их законными представителями, а в ряде случаев и иными лицами, в том числе свидетелями).

Дело в том, что непрофессиональные участники уголовного судопроизводства в рассматриваемом значении криминалистической версии их формулировать не могут. Они лишь высказывают предположения, которые подлежат формулированию в качестве версии соответствующим профессиональным субъектом (следователем, адвокатом) для обязательной проверки по принципам такой деятельности, о которой речь пойдет несколько позднее.

Думается, что считать субъектом выдвижения криминалистических версий экспертов, как это делается большинством ученых, неверно. Эксперты не имеют своего процессуального интереса в уголовном деле; они осуществляют микронаучное исследование предоставленных им субъектами уголовно-процессуальной деятельности (в частности, следователем, судом) объектов. В ходе такового эксперты, несомненно, формулируют и проверяют соответствующие частные гипотезы, но последние таковыми, частными научными гипотезами, а не криминалистическими версиями, остаются. Именно это имел в виду один из пионеров судебной медицины, Поль Броурдель, когда напоминал экспертам: «Если закон сделал вас свидетелем (экспертом в нашем понимании. – О.Б. ), оставайтесь человеком науки: для вас нет жертвы, мести, виновного или невиновного. Вы должны свидетельствовать только в рамках науки» [106] .