Леонид Аринштейн - Пушкин - «Когда Потемкину в потемках…». По следам «Непричесанной биографии»

Кюхельбекер и Рылеев на Сенатской площади. Рис. Пушкина

А вот как это преломилось в поэтическом тексте:

А в это время на Сенатской площади Кюхельбекер, следуя шутливой, вероятнее всего, подначке И. И. Пущина «ссадить Мишеля», выстрелил в Великого Князя Михаила Павловича… [192]

«Ужасная битва» (в черновике прямее: «роковая» битва) и выстрел в Великого Князя стоили Кюхельбекеру десяти лет крепости. Но теперь он свободен. Пусть в Сибири, но «не под замком». А Сибирь в общем-то тоже Россия:

Хорошо бы, конечно, если бы «Римом» оказался не далекий Баргузин, а Петербург… Но это уже сладостная мечта. И Пушкин отдается ей в полной мере:

(III, 389–390)

Можно только удивляться, как случилось, что ни один из исследователей биографии и творчества Пушкина не обратил внимания на то, что послание «Кто из богов мне возвратил» обращено к Кюхельбекеру! Впрочем, при ближайшем рассмотрении причина этого проясняется. Пушкин канонизирован, и что сверх канона – то от лукавого. В академическом издании сочинений Пушкина послание датируется «предположительно первой половиной 1835 г.». А письмо Кюхельбекера – 12 февраля 1836 г.! Значит, не может того быть, чтобы послание относилось к Кюхельбекеру.

Верно. Но датировка-то предположительная! Значит, редакторы академического издания сами не были в ней уверены, причем настолько, что никак свое предположение не аргументировали. И все же: какие-то соображения у них были, иначе почему не 1832-й или не 1836-й?

Если обратиться к автографам послания – их два: черновой ПД № 224 и беловой ПД № 923, – ход мысли, приведший к этим соображениям, становится в общем более понятным, хотя становится понятным и то, что соображения эти весьма приблизительны.

Автограф ПД № 224 на бумаге фабрики А. Гончарова № 41, без водяного знака, которой Пушкин до 1834 года не пользовался, изредка пользовался в 1834 г. и в равной степени в 1835 и 1836 гг. Так что, даже в первом приближении, палеографический анализ дает крайние даты 1834–1836 гг.

Далее. Автограф ПД № 923 на разорванном вдоль втором полулисте почтовой бумаги с остатками последних строк письма М. И. Калашникова к Пушкину от первой половины 1835 г. Разорвать письмо и воспользоваться им как чистой бумагой Пушкин мог не обязательно сразу по получении, а в любой день 1835 или 1836 г., когда оно попалось ему под руку.

Наконец, Пушкин включил послание вместе с двумя другими стихотворениями в незавершенную «Повесть из Римской жизни». Датировка самой этой повести весьма приблизительна: Пушкин начал ее в рабочей тетради ПД № 839 в ноябре 1833 г., затем продолжил на листках ПД № 262. На этих листках сделаны пометы о включении в текст «Повести» трех стихотворений, два из которых датированы Пушкиным «6 января 1835 г.», а третье – «Кто из богов мне возвратил —» даты не имеет.

Вывод, сделанный на этом основании в Малом академическом издании, таков: «Пушкин продолжал работать над ней (повестью. – Л. А. ) и в 1835 г.» (6, 549 – примеч.).

Возможно, что и так. Но, во-первых, точнее было бы указать, что работа над повестью была продолжена после 6 января 1835 г., не ограничивая ее только 1835 г. Во-вторых, автограф ПД № 262 содержит не учтенный комментаторами факт, а именно: в плане повести предусмотрено внести в ее текст помимо трех упомянутых стихотворений еще и «рассказ – 1) О Клеопатре – наши рассуждения о том», то есть, надо думать, какой-то фрагмент из «Египетских ночей», работа над которыми велась в октябре-ноябре 1835 г.

Следовательно, датировка «Повести из Римской жизни» отодвигается на еще более поздний срок: не ранее ноября 1835 г.

По предположению Анны Ахматовой, не завершив «Египетские ночи», Пушкин начал разрабатывать их петербургский вариант – «Мы проводили вечер на даче…». Лишь после этого, – добавим мы к предположению Анны Андреевны, – вероятнее всего, летом 1836 г., Пушкин вернулся к работе над «Повестью из Римской жизни».