Александр Лацис: Почему плакал Пушкин?

Напомню, что Бестужев как раз готовил к изданию альманах «Полярная звезда на 1823 год», тот самый, в котором под стихами «К Овидию» вместо имени поэта впервые явились две звездочки .

Вот и сейчас, чтобы усердные Гаевские читали только прямой смысл, чтобы не прибавляли произвольные толкования, надо было текст напрочь отделить от беспокойного имени автора.

В те времена рукописи сдавались на цензуру, а затем в типографию по частям, полистно. Разрешение цензора обычно печаталось на обороте заглавного листа. И дата цензурного разрешения чаще всего означала лишь начало набора первого листа. Каждая присланная в типографию страница была скреплена внизу подписью цензора. После второй корректуры печатается весь тираж энной доли. Затем рассыпают набор – иначе в наборных кассах не хватит литер для дальнейшего.

(К сожалению, довольно часто встречаются неверные толкования даты цензурного разрешения. По позднейшей привычке ее принимают за дату, определяющую конец набора, за дату выпуска в свет. После чего поневоле возникают ошибочные датировки произведений.)

…Итак, на первых листах, идущих в набор, помещены стихи. Под теми, к которым, что называется, не подкопаешься, полная подпись. Под теми, к коим возможны придирки, – две звездочки. Цензор подписал все.

Проходит месяц-другой. По окончании набора прозы – в альманахе у нее своя, отдельная нумерация страниц – тот же цензор получает на подпись общее оглавление. А в нем много раз обозначено: «Пушкин». Наиболее тупые цензоры просто не были в состоянии упомнить, что именно они когда-то скрепили своей подписью.

Более толковые, они же и более покладистые, такие, как К. Сербинович или В. Семенов, вероятно, помнили, но шум не поднимали. И все обходилось без хлопот.

Вот почему начиная с 1827 года пошло поветрие на две звездочки, вот почему они мелькают в журналах и альманахах неоднократно.

Но каждое подлинное или мнимое послабление цензуры примечает Фаддей Булгарин и кричит караул примерно в следующих выражениях: «Им все можно, а мне ничего нельзя!» И власти предержащие неукоснительно расставляют новые рогатки. В начале 1830 года издателей и редакторов обязали заранее сообщать цензуре подлинные имена авторов всех произведений, под которыми нет подписи или проставлен псевдоним.

С тех пор пушкинские две звездочки исчезли со страниц повременных изданий.

Вернемся в 1827 год, в «пушкинский» год журнала «Московский вестник». Пушкин уже научен столкновением с петербургским цензором Гаевским. И не случайным, а закономерным выглядит предположение, о том, что Пушкин счел нужным оберечь при помощи двух звездочек предназначенную в «Вестник» эпиграмму.

Вопрос последний по счету, но не по значению: соответствуют ли пушкинскому почерку художественные особенности эпиграммы? Такие, как ритмический рисунок, рифмовка или построение заглавия?

Данную разновидность ямба поэт сначала применил в произведениях шутливых. Затем, со второй половины 1826 года ( «Под небом голубым страны своей родной Она томилась, увядала…» ) стал приберегать для стихов элегических. Вот почему можно полагать, что эпиграмма написана не позднее лета 1826 года.

Пристрастие поэта к рифмам не просто глагольным, а еще и «однозвучным», например «вижу» – «ненавижу» (в нашем случае: «возвысит» – «зависит»), отмечалось неоднократно.

А бывало ли так, чтоб на рифму ставилось тождественное слово? Вот как здесь: «идол мой» – «милый мой»?

Вместо ответа напомню другую эпиграмму, кстати, сходную по теме. Ту, где рифмуется «злато» и «злато», «булат» – «булат».

В каком году напечатано «Золото и булат»?

В том же самом, в 1827-м.

В каком журнале?

В том же самом, в «Московском вестнике».

Но за какой подписью?

«А. Пушкин».

Дело, видно, в том, что к этой эпиграмме не могла придраться цензура. Здесь ничего не сказано про независимость. Разве что названы две роковые силы, которые независимость отъемлют.

Почему заглавие эпиграммы ничего не добавляет к ее содержанию, а просто перечисляет: «Старик и Юноша»?

Но в точности по такому способу построено название «Золото и булат».

Давно известно, что эпиграмма эта переводная и что Пушкин воспроизвел французское название: «LE FER ET L`OR».

Эпиграммы, по всей вероятности, «парные», связанные родством содержания. А что, если они связаны еще и общностью происхождения? Если Пушкин и тут сохранил название оригинала?

Впрочем, не будем настаивать на этом предположении.