Виктор Боченков - По голгофским русским пригоркам. Статьи о писателях

Не знаю…

Может быть, тут, на мясоедовской картине, и нет никакой переклички с событиями на Семёновском плацу.

Наверняка нет.

И всё-таки два пророка «перекликаются», пусть и опосредованно, благодаря творческому поиску пытливого русского филолога советских лет.

Аввакумовские «ещё бóльшие» страдания и каторжный путь Достоевского были мукой за великую цель и за великую идею – за ту правду, которая выше всякой земной относительной правды и цена которой не укладывается в прокрустово ложе земных терминов, формулировок, определений.

По большому счёту на земле имеет смысл только то, что созидает человечество в единую братскую семью, где каждому отводится своя задача, цель и предназначение.

В «Дневнике писателя» имя протопопа Аввакума встречается один раз. Вот в каком контексте.

«Пушкин тоже во многом непереводим. Я думаю, если б перевесть такую вещь, как сказание протопопа Аввакума, то вышла бы тоже галиматья или, лучше сказать, ровно ничего бы не вышло. Почему это так? Ведь страшно сказать, что европейский дух, может быть, не так многоразличен и более замкнуто-своеобразен, чем наш, несмотря даже на то, что уже несомненно законченнее и отчетливее выразился, чем наш. Но если это страшно сказать, то по крайней мере нельзя не признать, с надеждой и с веселием духа, что нашего-то языка дух – бесспорно многоразличен, богат, всесторонен и всеобъемлющ, ибо в неустроенных ещё формах своих, а уже мог передать драгоценности и сокровища мысли европейской, и мы чувствуем, что переданы они точно и верно. И вот этакого “материала” мы сами лишаем своих детей, – для чего? Чтоб сделать их несчастными, бесспорно. Мы презираем этот материал, считаем грубым подкопытным языком, на котором неприлично выразить великосветское чувство или великосветскую мысль». Это глава «На каком языке говорить отцу Отечества» за июль и август 1876 года.

В словах Достоевского отзывается философская теория Гумбольдта: дух народа, творящий и созидающий, живущий в его языке, непередаваемый и теряющийся при переводе, язык как деятельность духовных сил, тождество и взаимосвязь понятий «дух народа» и «дух языка»… Недаром, отмечает писатель, «язык» и «народ» у славян – синонимы.

Все остальные упоминания об Аввакуме остались в записных книжках. В набросках за 1867–1870 годы есть запись одного сюжета под названием «Смерть поэта (идея)», упомянут «попик», твердо ратующий за православие и этим похожий на старообрядческого протопопа 1 1 Достоевский Ф.М . Полное собрание сочинений: В 30 т. Л., 1974. Т. 9. С. 120. . В записных тетрадях за 1872–1875 годы набросано одной строкой: «Аввакум: задача женщины не в красивом виде». То есть не в том, чтобы наряжаться и красиво выглядеть. Комментаторы полагают, что Достоевский читал послания к боярыне Морозовой, Урусовой, Марии Даниловой в «Русском архиве» за 1864 год. Любопытны мысли писателя, записанные тут же чуть выше. Они, а также строчка об Аввакуме объединены общим заголовком «Шелопуты». Это название сектантского течения, введенное в оборот полемистами официальной церкви. К старообрядчеству оно не имеет никакого отношения, но Достоевский, в духе своего времени, не особо отделяет одно от другого. «Что если он посмотрит на священника единственно как на чиновника от правительства». Дальше с абзаца: «Что, если это движение имеет именно мысль самоспасания от растления, тогда возможно, что охватит всю Россию. Шелопутинское может умереть и нейти, но другое может подобное явиться» 2 2 Достоевский Ф.М . Указ. соч. Л., 1980. Т. 21. С. 255. .

Тема русского религиозного разномыслия увязана у писателя, как несложно заметить, с будущими судьбами России.

Стараясь осознать русский путь и русское предназначение, обойти стороной старообрядческую историю – историю церкви, оставшейся верной дониконовским чинам и последованиям, той идее, которую всегда выражает обряд, эта видимая «одежда догмы», – нельзя и невозможно. Это, например, почувствовал далёкий от религиозности, по крайней мере внешней, Ярослав Смеляков – человек совсем другой эпохи. У него «русская суть языка», подобно мозаике, сложена из многочисленных «цветных стеклышек», и каждое само по себе самоценно: убери – общая картина рассыплется, цельный образ исчезнет, смысл исказится. В стихотворении «Русский язык» своё место занимает и песня – колыбельная, кабацкая, трудовая, и литературная классика, и «перемолотые» заимствования, и «костры староверов».