Илья Франк - Тень от шпаги. Морфология литературного произведения

“Да, здесь, в этом лесу, был этот дуб, с которым мы были согласны, – подумал князь Андрей. – Да где он?» – подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и, сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия, – ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. “Да это тот самый дуб”, – подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна – и все это вдруг вспомнилось ему.

“Нет, жизнь не кончена в тридцать один год, – вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. – Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтобы не жили они так, как эта девочка, независимо от моей жизни, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!”»

Дуб здесь – двойник князя Андрея. И язык, на котором дерево обращается к герою, – двойнический. Сообщение передается при помощи знака, который сам по себе является двойником-антиподом: дуб с листвой – дуб без листвы. Дуб словно подмигивает князю Андрею.

Дао во времени хорошо чувствовал Гёте. Вот что записывает Эккерман в книге «Разговоры с Гёте»:

«Обедал с Гете. <���…> Гете сказал мне, что его “Метаморфоза растений” хорошо продвигается благодаря переводу Сорэ и что теперь при дополнительной обработке предмета, прежде всего спиральной тенденции растений, ему неожиданно пришли на помощь новые труды некоторых ученых.

– Мы, как вам известно, – продолжал он, – занимаемся этим переводом уже больше года, тысячи препятствий вставали на нашем пути, временами вся эта затея казалась безнадежной, и я в душе не раз проклинал ее. Но теперь я благодарю Бога за эти препятствия, ибо, покуда мы медлили, другие достойные люди сделали интереснейшие открытия, которые не только льют воду на мою мельницу, но дают мне возможность неимоверно продвинуться вперед и завершить мой труд так, как год назад я еще и мечтать не смел. Подобное уже не раз со мной случалось, так что поневоле начинаешь верить во вмешательство высших сил, демонического начала, перед коим ты благоговеешь, не дерзая даже пытаться его себе объяснить».

Детективная история в два шага, не содержащая ни одной мысли, а только ряд картинок и происшествий

Когда поэт говорит, что ему явилась Муза, что это, просто образное выражение, означающее, что он пришел в особое настроение, способствующее написанию стихов? Или же ему на самом деле явилось некое живое существо? Например, Пушкин в романе «Евгений Онегин» рассказывает:

Мы привыкли думать, что это просто образность, что это говорится для красоты. «Являться Муза стала мне», конечно, красивее, чем, например, «Стихи писаться стали мне» или что-нибудь подобное. Но что если Муза действительно существует? Как существо, связанное с поэтом, но не совпадающее с ним полностью, существо отдельное, являющееся поэту не только изнутри, но и извне?

И еще один важный вопрос: является Муза именно тому, кто пишет стихи, или же она может явиться и человеку, который стихов не пишет и никогда не будет писать, но который художественно воспринимает и проживает свою жизнь?

Чтобы на эти вопросы ответить, нужно найти такие описания появления Музы, из которых будет ясно, что она упомянута не «ради красного словца». Нужно найти настоящие признания о встрече с ней.

Предлагаю вам посмотреть на два таких описания: первое – из повести Джеймса Джойса «Портрет художника в юности», второе – из романа «Доктор Живаго».

Стивен, герой автобиографической повести Джеймса Джойса «Портрет художника в юности» (опубликована в 1914 году), видит как-то на берегу моря девушку. Это реальная девушка, не сновидение. Но вдруг он начинает грезить наяву и сквозь эту девушку прозревает нечто иное. Некая «волшебная сила» превращает девушку «в существо, подобное невиданной прекрасной морской птице». И это существо изменяет, как бы деформирует весь мир, который видит Стивен. Он падает «в этот новый мир, мир фантастический, туманный, неясный, словно мир подводных глубин».