Любовь Сушко - Чудные мгновения. Уроки литературы

Пьет сладкое вино.

Не историки с их сухими датами и цифрами, а только поэты могли передать ту глубину совершившийся трагедии и мировосприятия, когда на русскую разоренную землю отпускалась тьма татарщины. Мы слышим предложение победителя побежденному князю:

Я князя за отвагу,

Помиловать хочу.

Пусть вытрет ил болотный,

С лица омоет грязь.

В моей охранной роте

Отныне служит князь.

Можно было такой ценой купить себе если не свободу, то жизнь, и забыть обо всем, что было прежде, потому что у него не оставалось другого выбора. Но не так поступает ростовский князь. Мы слышим его голос:

Служить тебе не буду,

С тобой не буду есть.

Одно звучит повсюду

Святое слово: месть.

И смело, даже дерзко говорил он о жутком насилии, о пролитой крови, о предательстве и доблести, которая так нравится татарскому хану в русичах:

Забудь я Русь хоть мало,

Меня бы проклята,

Жена, что целовала,

И мать, что родила.

Не могла не привести в ярость победителя такая речь князя, и расправа его оказалась короткой и жестокой:

Батый, привыкший к лести,

Нахмурился: «Добро!

Возьмите и повесьте

Упрямца за ребро»

Так угасла в плену рабства и еще одна отважная жизнь. Батый умер победителем, никто из русских князей не мог противостоять ему, пройдут еще более сотни лет, пока Дмитрием Донским будет разбит Мамай, и потом еще сто лет русичи будут считаться татарскими рабами. Но умиравший в муках русский князь мечтал о том, как это может случиться.

Сплотится Русь и вынет

Единый меч. Тогда

Подобно дыму, сгинет,

Батый, твоя орда

Русичи проигрывали, но именно такие поступки оставляли надежду на то, что все будет по-другому. Но дух русского княжества оставался и в годину лихих бед.

Б. ЧИЧИБАБИН «ЧЕРНИГОВ», «СУЗДАЛЬ», «ПСКОВ»

Сегодня, когда мы заняты поиском национальной идеи, а вся литература ХХ века – сплошная идеология, и торцы ее разделены на два лагеря, за и против социалистического строя, то и мы вынуждены были думать о том, что все началось после 1917 года, когда на самом деле именно тогда с русской литературой, как и историей славянства было покончено.

И тем более удивительно, что не где-то среди русского зарубежья, а рядом с нами, правда, не в столице, а провинции жил удивительный поэт Б. Чичибабин, который был вне идеологий и систем, и размышлял он в большей мере о прошлом и грядущем, никак не связанном с конкретным строем и какой-то партией.

Он нам рассказывал о древних городах домонгольской Руси, и смел нелестно думать и писать об обеих наших столицах новоиспеченных. Потому что, как выясняется, и до Москвы, появившейся только в середине 13 века, стараниями хитрого и коварного Ивана Калиты, были древнейшие, прекраснейшие исконно русские города. Где и обитал дух русичей, который никакой подлый и коварный князь истребить не мог. Мы небрежно относимся к истории нашей Средневековой и смутное имеем о ней представление, к великому сожалению.

Вслед за строчками его стихов мы и отправимся в три русских города: Чернигов, Суздаль, Псков, и еще раз вспомним о том, что только в 14 веке князь Иван Данилович подло купил ярлык на великое княжение у хана, и убил в орде Тверского князя Михаила, а потом и сына его Александра. Потому история Москвы так тесно связанна с историей орды, без которой она и не была в этом мире, и истреблялось из памяти все, что было до этого времени, и светлое наше победное прошлое, которое был связанно с периодом викингов.

Но история справедлива, старший сын его князь Симеон и братья его пали во время чумы, и если бы не внук, князь Дмитрий, то не смогли бы они удержать этой кровавой власти в своих руках.

Вот о чем заставил нас задуматься поэт Б. Чичибабин.

Но именно до Москвы, когда все стало продаваться и покупаться, и была та жизнь, тот дух русского славянства, который князю Ивану и его потомкам удалось истребить навсегда.

Мы не можем изменить ход времени, история не может быть изменена, в том ее горькое преимущество перед настоящим, хотя она переписывалась не раз в угоду тому или другому князю. Но у нас остаются поэты, которые и напомнят нам о том, о чем стыдливо молчат историки.

ЧЕРНИГОВ

Мы видим древний град, из которого в свое время был вероломно изгнан и только в конце жизни вернулся туда князь Игорь, герой, а возможно и автор «Слова о полку Игореве». И перед нами раскинулся город