Татьяна Ирмияева - Пространство свободы. Литературный дневник

Теперь интересно обратиться к собственным произведениям Г. Владимова. Первый том составлен из произведений разных лет. Повесть «Большая руда», мягко говоря, разочаровывает – слабая, стиль разваливается в пределах абзаца, предложения. Характер главного героя? Похоже, нет никакого характера и нет никакого героя. Но в постмодернизме автора не заподозришь: вещь сугубо реалистическая, только реализм в ней сплошь от большой начитанности. Материал вполне уместился бы в очерк о начале промышленной добычи железной руды на Курской магнитной аномалии. К достоинствам можно отнести то, что автор показал себя здесь мастером детали, пейзажа, каких-то мелких наблюдений над окружающими вещами, а также очень правильный, чистый русский язык (видимо, семейное – родители, как сказано в автобиографии, учителя русского языка и литературы). Но характеры не удались совершенно, люди выдуманы от начала до конца, они даже не манекены, а их тени. Слегка настораживает, что нейтральный, сухой или неприязненный тон повествования сразу теплеет, когда автор начинает описывать природу, вещи или животных. Современники приняли повесть хорошо, несмотря на все ее слабости и очевидное влияние Э. Хемингуэя, которому в те годы повально подражали все начинающие литераторы. «После успеха моей повести, – вспоминал Г. Владимов, – все бросились писать про шоферюг – В. Шукшин, в частности». Не берусь судить, так ли оно было на самом деле, но привожу эти слова как характерные – при дальнейшем знакомстве с писателем постепенно выясняется, что он отлично умел защитить себя, даже свои промахи и провалы мог подать с положительной стороны, которая, похоже, была видна ему одному.

Негативное ощущение от «высокой прозы» Г. Владимова усиливается при чтении рассказов, помещенных вслед за повестью, но написанных несколько ранее. Может, потому и впечатление похуже – повесть все-таки отражает некоторую работу автора (и редактора) над проблемами чисто писательскими: есть попытки выстроить характер, сюжет, освоить технику. Первый рассказ «Все мы достойны большего», в целом автобиографический, удивляет детским эгоцентризмом главного героя. По исполнению эта прозаическая штудия находится за пределами литературы, хотя и не без ярких блесток-деталей. Второй рассказ «Мы капитаны, братья, капитаны…» – окончательно проясняет отношение автора к людям: они ему неинтересны. Их жизнь-возня вызывает у героя брезгливое чувство. Герои рассказов у Г. Владимова – лишь социально обозначенные тени. Все эти шофера, буфетчицы, бичи и капитаны постоянно саморазоблачаются, высказывая к месту и не к месту свои «заветные» мысли – корыстные, мелкие и подлые.

Таков Г. Владимов задолго до битвы с советской властью: из Союза писателей он вышел в 1977 году, а во времена его литературного дебюта (1954—1961) никаких обид на оную не просматривается. Так что же настолько отвратило начинающего русского писателя Георгия Владимова от людей? Почему они в его произведениях выглядят духовными уродами? В поисках ответа примемся за романы «Три минуты молчания» и «Генерал и его армия». Ответа не найдем. Проза чрезвычайно слабая, а проще говоря – ползучая. Бесконечная болтовня персонажей мелких, незначительных, веса в событиях не имеющих, – матросов, рыбаков, бичей, стукачей, нижних чинов госбезопасности, странных генералов и не менее странных офицеров. Биография Г. Владимова куда занимательней.

Представьте себе блестящее будущее юного воспитанника привилегированного Суворовского училища – военная карьера, чины, звания, престиж. Отец погиб на фронте, мать – убежденная коммунистка. И тут случается катастрофа: именно из-за своей идеологической безупречности мать совершает непростительный промах – позволяет себе критику власти. Осуждена в 1952 году, отправлена в лагеря, откуда ее освобождает только смерть И. В. Сталина. А сын в это время – студент юридического факультета, опять же с перспективами: аспирантура, прокурорская должность, а там, глядишь, и министерская. Из-за ошибки матери все летит к черту – перед детьми репрессированных везде закрывались двери. Кое-как удалось окончить институт, а дальше? Как влиять на умы, выносить приговоры, если только к этому всю жизнь готовился, если был «белой косточкой» режима с младых ногтей, если и не собирался жить «в миру», с быдлом, а надеялся учить, вести и вдохновлять? Вот откуда у литератора Г. Владимова отсутствие интереса к людям, к их внутреннему миру. Отсюда и повесть «Верный Руслан», написанная действительно со знанием дела, но все-таки о собаке, не о людях, ставших неразличимым фоном для животного, не побоюсь этого слова, аллегорического. Г. Владимов видел окружающий мир не глазами художника, и в этом кроется главная причина его неудач на литературном поприще. В литературу он попал, потому что деваться было некуда, а изящная словесность все-таки давала шанс осуществиться мечтам о власти, влиянии, престиже, хотя понимание силы слова и его власти над людьми у Г. Владимова не выходит за рамки школьных представлений. Существа этой власти он не постиг, а художественное слово для него стало инструментом достижения личного благополучия. Для него оно стало разменной монетой, всего лишь «лагерной темой», товаром, за который он выменял себе славу «ведущего русского прозаика».