Владимир Леонов - «Искал не злата, не честей». Том 1

Думы, гонявшие извилины мыслей в авторской голове, подобно Ириде крылатой, подбрасывают поленницы то в полыхающий, то мерклый пожар истории, словесности, религии, мифов, где, по выражению Достоевского, « дьявол с Богом борются» . И поле этой битвы, историческое ристалище есть душа человека. Слова Фауста: «… постиг глубину человеческого горя и отчаяния, я продолжаю идти по стезе познания… побеждая душевные скорби и муки, побеждая раздираемые меня сомнения…»:

Тогда бы мог воскликнуть я: «Мгновенье!

О как прекрасно ты, повремени!»

Гете. «Фауст».

При всей диалектической осведомленности разума, автор отдает отчет в том, что скорее «личная дерзость», чем «обыденный» энтузиазм (подобие фигуры женщины с собачьим наклоном на скальный рисунках) должен быть присущ нам в поисках и попытках узнавать собственную природу. Нужно понимать, что и мы сами и мир вокруг нас намного сложнее и галактичнее, чем мы можем себе представить. С подобным человечество уже столкнулось в преддверии неолитической революции, когда произошел радикальный переворот в истории человека – переход экономики в политику и идеологию, что отчетливо и прозорливо высказано более 300 лет назад Пушкиным:

Поэт! не дорожи любовию народной.

Восторженных похвал пройдет минутный шум;

Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,

Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

Ты царь: живи один.

Дорогою свободной

Иди, куда влечет тебя свободный ум,

Усовершенствуя плоды любимых дум,

Не требуя наград за подвиг благородный.

Кто пробуждает в нас понимание, тот возбуждает в нас и любовь, вслед за Пушкиным мы спустимся в тусклый мир человеческого существования, и вместе с ним превратим его в яркий и по – весеннему цветущий и благоухающий. Поэзия А. Пушкина – — это мерцающий и бурлящий океан, небесный Солярис и Южный Крест, где нет никаких пунктирных границ, красных буйков и территориальных споров: « золотоносная жила подчас имеет самые причудливые изгибы» – Шарль Огюстен де Сент-Бёв.

В этом поэтическом мире не прижилось ни изощрённое шарлатанство, ни интеллектуальное мошенничество, ни искусственное гетто в виде религиозной и мистической экзальтированности – ибо постмодернистская культурная мельница крутится без остановки, создавая ноктюрны страданий и протуберанец мутных эмульсий, примесей, вносящих недомогание и беспорядок во внутренний мир человека. Ведь было некогда описано о преобразовании души чистой в «мыльный пузырь / Homo bulla est/: « притворную в суждениях, изворотливую в посылках, недалекую в доказательствах, деятельную в пререканиях, тягостную даже для самой себя, трактующую все, но так ничего и не выясняющую… увлекающая пустым обольщением» – Тертуллиан.

Как говорил Свидригайлов, « беда быть широким без особенной гениальности ». Мышление деятелей культуры загрязнённое, засорённое постмодернистским шлаком уже не способно к подлинной рефлексии. Российский мистик Георгий Гурджиев называл таких « спящими машинами».

Дело в том, что мышление загрязнённое, засорённое постмодернистским шлаком уже не способно к подлинной рефлексии и самокритике. Ещё в античные времена было известно, что из двух взаимоисключающих тезисов можно вывести всё что угодно. Например, из посылок «Сократ существует» и «Сократ не существует», логически следует высказывание «Сократ – осёл» (докажите самостоятельно) …а пушкинское: «Мой дядя самых честных правил…» (школьники, да порой и взрослые, какой только тын не нагородят, пытаясь осилит умственно эту поэтическую уловку поэта!?)

Пушкин повернул зрение эпохи: « Никому не дано изменить свое вчера, но мы можем изменить свое завтра» (Колин Пауэль). Научил видеть сквозь пленку обыденной жизни – существо бытия. Как Дарданим Приам из гомеровской «Илиады», (» …Пусть и дары он несет, чтобы смягчить Ахиллесово сердце» – Гомер), он нес дары добродетелей империи и нации, дабы дух доброты и милосердия был авангардом помыслов и деяний, а не тянулся как бледный шлейф утренних туманов за устремлениями низкими и мелкими.

Перед лицом разных миросозерцаний Пушкин говорил о «всемирной значимости России и русского человека». Это был труд миропонимания, подвиг самосознанья, взыскание «высшей идеи существования» и усилие воплотить ее в живом образе:

Жизни мышья беготня…