Михаил Панов - И все-таки она хорошая!

Применять традиционный принцип в орфографии — это значит выиграть грош в пользу опытного читателя и почти до нитки разорить ученика, который учится писать. Несправедливо это.

В чтении и письме участвуют разные неровные механизмы. Когда мы пишем, то проговариваем про себя каждое слово; этим мы контролируем свое письмо. Такой самоконтроль (мы-то его обычно и не замечаем) необходим: без него письмо расстраивается, «Проговорочный» контроль неизбежен и при чтении, хотя бы мы и читали не вслух.

При внутреннем проговаривании, как показывают опыты физиологов и психологов, всегда есть движение языка и губ, очень незначительное, очень слабое — но приборы его улавливают. Иногда это даже не движение, а только слабое мускульное напряжение; оно вполне достаточно, чтобы осуществить самоконтроль за чтением, письмом.

Этими движениями, их согласованностью и стройностью руководит особый участок мозга (заднецентральная область коры больших полушарий). Бывает, что именно эта область поражается болезнью. Тогда нарушается движение языка и губ, расстраивается механизм внутреннего произношения. Если больному нужно прочитать про себя или произнести более или менее сложное слово, у него возникают затруднения: язык легко соскальзывает с одного движения на другое, ненужное, мешающее. «Благодаря этому, слово, произнесенное им вслух или про себя, обессмысливается. Больной, читающий про себя слово «халат» как хадат или «половина» как половита, естественно затрудняется в понимании этих слов» [61] А. Р. Лурия. Очерки психофизиологии письма. М., 1950, стр. 50–51. . И чтение и письмо при этом расстраиваются.

Другой участок мозга ведает зрительными восприятиями человека. При поражении этой части коры больной не в состоянии ориентироваться; «выйдя в коридор, он не может снова найти свою палату или свою койку; он не может отличить правую сторону от левой;…не может правильно застелить свою постель, размещая одеяло не вдоль, а поперек постели» [62] Там же, стр. 55–56. . Письмо при этом разрушается: больной забывает облик многих букв, искажает форму других, пишет не только слева направо, но и справа налево, не замечая этого.

Наконец, в левой височной области располагается контроль слухового восприятия. Если поражена эта часть мозга, больной пишет редид пцида вместо летит птица — и не может заметить свою ошибку.

Профессор А. Р. Лурия рассказывает об одном больном, у которого был поражен тот участок мозга, который управляет зрительным восприятием. Больной без труда писал русские слова, придерживаясь часто фонетических написаний (типа кастер).

Этот больной владел и французским языком — не в меньшей степени чем русским. Но французское письмо у него было полностью разрушено. Французские слова mer, mère, maire, звучащие одинаково, он и пишет одинаково; на рисунке это видно. Следовательно, больной справляется с фонетическими написаниями [63] Точнее: с фонетическими и фонемными. Это дальше объясняется в IV главе. и не справляется с традиционными «иероглифами». Французская орфография традиционна; запомни начертание каждого слова и не спрашивай, почему оно так пишется. А у больного как раз поражен зрительный анализ [64] А. Р. Лурия. Очерки психофизиологии письма, стр. 62–64. Напротив, если расстроен слуховой анализ, но работоспособен зрительный, то больной легко пишет слова, которые для него стали целостными, нерасчлененными иероглифами; он, например, без труда подписывает свою фамилию. Не затрудняет его и чтение зрительно привычных слов: СССР, Москва… Но стоит дать менее привычное слово, как больной не может его написать без зрительного образца или прочесть. (Больному показывают слово треск и просят читать. Его реакция: «Нет, не знаю… звуков нет»…) См. А. Р. Лурия. Травматическая афазия. М., 1947, стр. 256. .

Русское письмо — не традиционное; оно требует участия не только зрительного, но и слухового анализатора, и даже мускульного (при молчаливом проговаривании слова). И это хорошо: одна система проверяет и дополняет другую, каждая облегчает работу всех остальных.

А при письме традиционном вся надежда на одну зрительную систему, у нее нет помощников; на это прямо указывает изучение мозговых заболеваний и травм.