Михаил Панов - И все-таки она хорошая!

Хорошо, если орфография страхует от большинства очиток. Это возможно при одном условии: если письменные облики слов достаточно разнообразны и контрастны. Я бы не прочел несколько вместо настолько, если бы эти два слова меньше походили друг на друга, если бы, например, писалось:

нѣсколько — насколько.

Приметная буква ѣ с высокой мачтой не позволила бы одно спутать с другим.

И вот оказывается, что традиционный принцип в орфографии помогает более резкому разграничению слов. Смотрите:

пѣна — пень,

слезам — слѣзать,

тѣшить — тесать,

тѣло — тёлка,

Федр — Ѳёдор,

мipo — мира…

Традиционная орфография сохраняет те отличия, которые уже исчезли из живого языка. Поэтому традиционная орфография всегда означает яркую различаемость слов [56] Эту сторону традиционной орфографии подчеркивал (в беседе с корреспондентом) Л. Н. Толстой. Он сказал: «Мы берем слово сразу нашим взглядом, не разбивая его на слога; и потому для всякого читающего каждое слово, обладая своеобразным написанием, имеет свою особую физиономию, которую ей создают именно эти ѣ и э … Благодаря таким «личным» признакам, которыми одарены слова при современном правописании, я получаю возможность читать быстро. Если же написание станет однообразным, т. е. каждое слово лишится своих личных признаков, то узнавать мне это будет труднее, и, конечно, читать я буду медленнее… Дело привычки, говорите вы?.. Привыкнуть к этому, действительно, можно и не трудно, но что процесс чтения от этого сделается медленнее, так это тоже очевидно… А это было бы очень печально». . Спросят: если какие-то отличия исчезли из живой речи, а все-таки она понятна слушателю, то зачем они в письме?

Разговариваем мы всегда в определенной обстановке, которая сама много сообщает говорящему. Кроме того, есть воздействие интонации, мимики; кроме того — возможность переспросить… Все это помогает сразу и без труда понять собеседника. А письмо должно полагаться только на свои силы — и поэтому письменная речь, лишенная могучих и многочисленных помощников, всегда требует большей различительности, большей противопоставленности знаков, чем устная речь. Что для устной речи не нужно, излишне, избыточно, то полезно для письменной речи.

В книге Д. Н. Ушакова «Русское правописание» (М., 1911) сопоставляются разные типы правописания. Посмотрите и сравните их. Строго историческим здесь названо то правописание, которое мы называем традиционным

Традиционная орфография иногда позволяет различать слова, которые в речи совершенно совпадают по звучанию. Вы знаете их: ожог и ожёг, Орел и орел, Любовь и любовь. В старой нашей орфографии таких случаев было гораздо больше. Один из сторонников буквы ѣ составил такой списочек:

сѣлъ — селъ (мп. ч. от село)

во всѣ — во всё

сѣло — село

вѣдѣние — веденiе

извѣсти — извести

Вѣна — вена

ѣсть — есть

отвѣсны — от весны

в овcѣ — вовсе

и так далее: список длинный [57] «Русский филологический вестник», 1904, № 1–2, Пед. отдел, стр. 19. .

Сторонники традиционной орфографии все время подчеркивают ее основное (и, вероятно, единственное) достоинство: она увеличивает контрасты слов, она позволяет письменно разграничивать одинаково звучащие слова. Крупный теоретик орфографии Я. К. Грот писал: «Чем менее будет случаев возможного смешения понятий в письменном изображении слов, тем письмо будет совершеннее. Для избежания такого смешения служит часто и употребление буквы ѣ в окончаниях слов. Так отличаются например формы: искреннее и искреннѣе, свѣжее и свѣжѣе, синее и синѣе, в поле и в полѣ [58] Я. Грот. Филологические разыскания, т. II. Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне. СПб., 1876, стр. 376. .

Иногда эту заслугу традиционной орфографии даже преувеличивали. Вот рассказик, помещенный в одном старинном журнале. Этот журнал яростно нападал на всех, кто пытался освободить наше письмо от буквы ъ.

В Перемышле был старостою некий Cap (Sar), чех по национальности. Однажды приходит он в гости к Григорию Яхимовичу, епископу. И когда, попивая чаек, они заговорили на ученые темы, староста давай толковать, будто в русской азбуке много лишних букв, например твердый знак. «Владыка берет лист бумаги, пишет на нем: Сар — и отдает оное старосте для прочитанья. Тот читает, конечно, Цап, однако ученый владыка оспоривает и утверждает аподиктически, что то родовое имя старосты (а цап по-украински означает козел). Староста, разумеется, вытаращил глаза и говорит, что хозяину но годится так обижать своего гостя. Но владыка, милостиво желая его образумить, добавляет снисходительно до слова Сар букву ъ: Саръ, и тем наставляет гостя о превеликом значении «ничтожненькой» буквы ъ. Добродушный Сар убедился и никогда больше не выступал против буквы ъ ».