Наталия Азарова - Поэзия. Учебник

в темноте
вспоминает
маму
прошлогодний праздник отцовского клана
обильный стол
блестящий, натертый соком дерева мааххи пол
в доме двоюродного деда
и еще, честно говоря, внучку соседа

4. враг появляется резко

из-за южных холмов
они выходят большие
прозрачные
как воспоминания
как страхи
из детских снов

в студенистых руках — как бы обрезки труб
из обрезков бежит огонь
вокруг
они распространяют странную сладкую вонь

5. Маарт Каальба
с пробитым боком
остался теперь один

закрывая глаза
он видит космос
и хаотическое столкновение другом с другом
каких-то абстрактных льдин

лейтенанты все разбежались
сгорели
ушли с головой в песок

обгорелый кусок
шлема
свисает сбоку
щекочет ему висок

под огнем
он прижимается к шее раненого коня
говорит ему: нарчикоде а калохибохи
что значит: лишь ты не предашь меня

думает также:
будь проклят юг
дурацкая эта земля
которой никогда не касался плуг

вдруг
неожиданно
бой стихает

вокруг —
тишина, покой

слюна выступает
на черной морде

он проводит
стирает ее рукой

и говорит животному: ну у меаямувеа
что означает
примерно —
ты это, не бойся, друг [278]

***
Здравствуй! тысячу раз мой привет тебе, ночь!
Опять и опять я люблю тебя,
Тихая, теплая,
Серебром окаймленная!
Робко, свечу потушив, подхожу я к окну…
Меня не видать, зато сам я все вижу…
Дождусь, непременно дождусь:
Калитка вздрогнет, растворяясь,
Цветы, закачавшись, сильнее запахнут, и долго,
Долго при месяце будет мелькать покрывало. [324]

***
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя! иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть. [126]

***
От райской музыки и адской простоты,
от гари заводской, от жизни идиотской
к концу апреля вдруг переживаешь ты
припадок нежности и гордости сиротской —

Бог знает, чем гордясь, Бог знает, что любя —
дурное, да свое. Для воронья, для вора,
для равноденствия, поймавшего тебя
и одолевшего, для говора и взора —

дворами бродит тень, оставившая крест,
кричит во сне пастух, ворочается конюх,
и мать-и-мачеха, отрада здешних мест,
еще теплеет в холодеющих ладонях.

Ты слышишь: говори. Не спрашивай, о чем.
Виолончельным скручена ключом,

так речь напряжена, надсажена, изъята
из теплого гнезда, из следствий и тревог,
что ей уже не рай, а кровный бег, рывок
потребен, не заплата и расплата —

так калачом булыжным пахнет печь
остывшая, и за оградой сада
ночь, словно пестрый пес, оставленный стеречь
деревьев сумрачных стреноженное стадо… [160]

***
Я тебе не винт и не соринка
кровь моя не смазка и не ржа
место мне не жакт и не сорренто
и не острие ножа.

Что ты знаешь обо мне помимо
синих денег у меня в мошне
все ли это что необходимо
для решений обо мне?

Стыдно повторять такое — или
не прошел за этим век
или мы и книг не выносили
из родительских библиотек? [233]